заскрипели стульями, рассаживаясь по местам. Следом за ними вернулись и мои коллеги. Столько странных взглядов на себя я давно не собирал.

После перерыва неожиданно изменилась атмосфера переговоров. За считанные минуты я словил такой кайф от собственных мыслей, что мне стало абсолютно всё равно подпишем, не подпишем, поедем или не поедем. Буше вдруг сам начал настаивать на заключении сделки. Он сидел, нервно потирая массивный набалдашник. Такой аристократичный джентльмен с тростью. Предложил пересмотреть все условия и подписать всё сразу. А через две недели оформить нашу поездку во Францию, как визит вежливости.

У меня ноль эмоций. Я внутренне спокоен. Если мы с Никой будем вместе, вообще без разницы куда мы поедем, и кто будет вокруг нас. Я согласился, мы с Буше пожали руки и закрыли сделку.

Глава 23

Бурсин

Французы уехали, и на работе в связи с новым проектом аврал, а в личной жизни идиллия. Ника сама нежность. Вкуснейшие завтраки, горячие во всех смыслах обеды, страстные ужины. Встряска из-за Буше словно перевела наши отношения на какой-то новый уровень. Мы не можем оторваться друг от друга. Буквально через силу приходится вытаскивать своё туловище на работу. Головой, сердцем и членом я остаюсь дома. Голова ни о чём и ни о ком кроме Ники не думает. При любом подвернувшемся случае сбегаю домой. Только переступаю порог, ко мне летит моё счастье. Подхватываю на руки, и Ника обвивает стройными ножками мою талию. Целуемся, как будто сто лет не виделись. Всё! Я дома…

В конце недели отправляемся вместе на выставку нашумевшего на всю столицу фотографа. Народу много, но совсем нет знакомых лиц. Это даже лучше. Тихонько смеёмся, украдкой целуемся, держимся за руки, поворачиваем за колонну, и меня окатывает ледяная волна. С трёх художественных снимков на меня смотрит моя бывшая жена. Красивая. И взгляд тот самый – глубокий. Парализующий меня.

– А ты совсем не изменился, – холодный клинок вонзается в спину, распарывая сердце воспоминаниями, которые я упорно пытался подавить.

Тася?! Здесь?

Она обходит нас, встаёт напротив и останавливается глазами на Нике. Медленно и брезгливо очерчивает с ног до головы.

– Привет. – отзываюсь глухо.

– Здравствуйте! Это вы? Прекрасные фотографии… – щебечет Ника, не подозревая, кто перед ней.

Тася грубо перебивает её, и обращается ко мне:

– Я заезжала к тебе в офис позавчера. Твой преданный Цербер разве не передал?

– Кир? Что-то случилось? – спрашиваю ровным голосом.

– Я хотела у тебя спросить? Месяц уж нет вестей.

– Каких вестей?

Стоп! Я могу контролировать эмоции? Тася стоит передо мной и что-то мне говорит. Она здесь… Я умирал от желания вернуть её… А сейчас сердце взлетев совершило фигуру высшего пилотажа в виде замкнутой кривой в вертикальной плоскости – мёртвую петлю. Но дальше бьётся без волнений.

– Ну, ты наконец оставил в покое мои аккаунты в соцсетях. Не заходишь поглазеть по сто пятьдесят раз за день. Вот я и решила проверить… Вдруг ты сдох. – высекает беспощадно, сверкая горящими глазами. – О пятилетии смерти сына ты же забыл. Всё? Бурсин… Веселишься? А Тёмушка мог бы жить, если бы не ты…

Определённо что-то изменилось. Слова не ранят. Не задевают. Я ничего не чувствую. Конечно же Тася мне не посторонний человек. Что-то к ней осталось… И это что-то – жалость? Да. Я понимаю и игнорирую её ненависть ко мне. Хотя Кир все пять лет убеждает, что это ненормально. Мозгом осознаю, что он прав. Но блин! Это же Тася. Моя единственная любовь…

Была. Драйва больше нет.

Ника сжимает мою ладонь крепче, и мало сказать, что словно выдёргивает меня из мыслей. «Гляди глубже!» – командую сам себе. Она вытаскивает меня из ямы под названием «Вина»… Она поднимает меня выше самобичевания, саморазрушения. На свет.

– Как вы можете так говорить? – защитница моя Николетта пытается пристыдить Анастасию Егоровну.

Я умиляюсь, но, дорогая Ника, не родился ещё тот, кому бы это удалось. Настя всегда всё выворачивает по-своему.

– Кто ты такая, чтобы раздавать мне советы? Он мне мужем был, а не дружком для перепихона. Поняла? Вот и закрой свой рот. А ты… Бурсин… Сына убил, прошло пять лет, и у тебя отлегло от задницы?

Умом понимаю, что Нику надо уводить отсюда. Но не могу сдвинуться с места. Что-то очень важное происходит во мне. Трансформация. Психологический переход от меня «в прошлом» к себе в настоящем времени. Поразительно! Это невероятно. Бывшей жены больше нет внутри меня… Что-то заставляет стоять и прислушиваться к себе. Перевожу взгляд на Нику, и вижу, вновь убеждаюсь: вот ОНА, та которая внутри. Моя жизнь. Моя Ника-Николь. Мой солнечный пламенный ангел. Я живой. Благодаря ей.

– Прекратите! Юра был на кладбище в день памяти. Только утром. – возмущается моя защитница.

– Ты-то откуда знаешь? А! Это ты оставила ту безвкусицу там.

– Медвежонка? Да, я. Это детская игрушка.

– Это мусор! Бурсин, ты слышишь? Я запрещаю тебе приводить шлюх на могилу нашего сына. ― она машет пальцем, как строгая учительница указкой.

– Идём, – беру Нику за плечи и отвожу к выходу.

– Бежишь, трус? Беги-беги! Я думала, мы поговорим. – Настя точно плюёт в спину своим ядом.

Поворачиваюсь к ней и без каких-либо эмоций выдаю:

– Я сейчас вернусь, и мы поговорим.

– Здесь? Бурсин, ты в конец охамел? Через два дома приличное кафе. Там и встретимся.

Я знаю по опыту, бывшей жене что-то от меня нужно. Раньше она всегда так заходила издалека.

Ника идёт со мной к машине и шепчет:

– Юр-Амур, я всё понимаю. Иди… Попрошу Рамиза отвезти меня к родителям. Посижу у них. Они ругаются, что появляюсь редко. Давно не виделись. Позвони, как закончишь.

Я не хочу отпускать Нику. Но и отказать в разговоре Насте тоже не могу. По всей видимости, дело серьёзное. Раз уж бывшая сама начала искать со мной встречи и в офис заявилась. Что-то не так.

Ника уехала. Такое чувство, будто я лишился крыльев за спиной. Дошёл до кафе. Занял столик. И нутром чую, что меня затягивает в какую-то грёбаную воронку, но остановится не способен. Жду, когда появляется Настя, несёт очередную хрень. Жду главного – что ей от меня нужно? Чем я могу помочь и идти домой. К моей Нике.

Выясняется, что Насте необходимы мои связи. Чтобы я подёргал за ниточки ради её хобби. Увлеклась творчеством, и чтобы его монетизировать, продвигать в общество, ей пришлось обратиться ко мне. Что ж, я не против. И это всё?

– Тебе понравились фотографии? Мне кажется, Самсон раскрыл меня с