– Да прекрати ты выть! – Я встал и подошел к эконому, но быстро вернулся обратно за стол. Вонь там – просто непереносимая. Обгадился, сволочь…

– Теперь такой вопрос. Где деньги, нажитые тобой в воровстве? Подумай, прежде чем отвечать, иначе мои люди опять возьмутся за тебя… И будет больно. Не так, как уже было, а очень больно.

– Нету ничего! – решительно ответил толстяк. – Хоть на куски порежьте – нету…

– Давай, Виллем… – Я махнул рукой кузнецу. – Только смотри, чтобы живой остался. А я пока другими делами займусь.

Нюхать запах горелой плоти и дерьма под визги этого ублюдка – удовольствие сомнительное, поэтому я, прихватив Тука, поднялся наверх. Есть еще чем заняться.

Почти весь первый этаж донжона занимала громадная трапезная, которую сейчас заканчивала освобождать от разного хлама и грязи команда маркитанток под руководством Матильды.

– Что тут у вас, kotik? – Я обнял за талию фламандку, с грозным видом надзирающую за суетящимися женщинами.

Матильда, пользуясь своим положением любимой женщины самого́ капитана, полностью захватила власть в женской составляющей нашей компании и правила в ней железной рукой. Не брезгуя рукоприкладством, наставляла провинившихся баб на путь истинный.

– Работаем, moj gospodin… – Фламандка кокетливо поправила прядь волос, выбившуюся из-под чепца, и с намеком сообщила: – Господскую спальню вот убрали уже. Могу показать…

– Нашу спальню… нашу… – шепнул я на ушко Матильде. – Веди, показывай.

– Ну, там же ничего пока нет… – притворно засмущалась фламандка.

– Вперед… – Я хлопнул ее по крепкой попке и обернулся к Туку. – Дамуазо Уильям, стройте компанию во дворе. Трубачи, знамя… все по уставу. Я через полчаса выйду к ним.

– Может, через час, ваша милость? – ухмыльнулся Тук. – А если не успеете?

– Через час? Давай через час… – И я направился к винтовой лестнице, ведущей к господским покоям.

Действительно, а если не успею? Прислушался к своему организму… Не… точно не успею!

Спальня уже сияла чистотой, но все равно представляла печальное зрелище. Ободранные стены, поломанные ставни на двух узеньких окошках. Из мебели только резное бюро и начищенная до блеска бронзовая ночная ваза, стоявшая прямо посередине комнаты. И все.

– Я там приказал ковры с корабля в замок притащить, и гобеленов трофейных в обозе хватает. Шкуры хорошие опять же есть… Можно сюда все…

Матильда закрыла мне рот ладошкой и подвела к бюро. Села на него и задрала юбки…

– Это мы что, спальню обновляем? Да? – хихикнула фламандка, прижимая меня к себе.

– Ну да… – Пояс с саблей, брякнув, шлепнулся на пол. – Так положено.

– Положено кем?.. – Девушка, тяжело дыша, нащупывала завязки моего гульфика.

– Мной… – Я подался вперед, войдя в горячее влажное лоно.

– А-ах… Ты такой! Такой… – Матильда вцепилась пальцами мне в спину и крепко обхватила ногами. – Продолжай…

– Ты с девками поговорила?

– Да, да, да-а-а… Еще…

– Ну и?

– Разобрали… Глубже, быстрее… ну что же ты-ы-ы…

– Все-ех? – Я удобнее подхватил ноги фламандки и прижал ее к стене.

– Да-а-а… Да, да, да-а-а-а… И даже Болдуина Молотка тоже…

– Да ты что? Он же старый…

– Зато ходок еще хоть куда… Ой-ой…

– Инвалиды все согласны?

– Да-а-а… Ох! Ох! Ох!

– Умница! Распределишь девкам должности дворовые по своему усмотрению…

– Уже… быстрее-э-э-э… Ну!

Угомонились мы только после того, как сломали старенькое бюро и обсудили все насущные дела.

Я задумал своих инвалидов переженить на женщинах, состоящих при компании, и всех скопом оставить их при замке. Добавить к ним еще десяток стрелков в качестве постоянной дружины. Патрулировать границы баронии и вешать неразумных браконьеров, забравшихся в мой лесок, тоже кому-то надо. Кандидатов в дружинники я уже подыскал. Из числа стрелков, имеющих постоянных походных жен среди маркитанток. Вот немного разберусь с делами и переженю их всех скопом. Матильда выступила в качестве свахи и, кажется, уже все уладила…

– Милый… – Матильда повисла у меня на шее, что-то захотела сказать, и неожиданно запнулась.

– Говори. – Я застегнул пояс с саблей и чмокнул фламандку в щечку.

– А как же я? – Девушка покраснела и потупилась.

– Ты? – Я ждал этого вопроса почти с самой нашей первой встречи, но Матильда ничего никогда не просила и никогда не задавала вопросов о своей роли в моей жизни.

– Да, я…

– Ты… – Я переспросил больше по инерции, а на самом деле уже все обдумал и решил, твердо решил.

– Ты будешь здесь хозяйкой и будешь вынашивать моих детей. Бастардов, которые получат все, что им положено, и станут настоящими благородными кабальеро. Надеюсь, ты родишь мне мальчиков?

– Не знаю… – Матильда попыталась улыбнуться и вдруг залилась слезами.

– Почему та плачешь, дурочка? – Я ее обнял и прижал к себе.

– Все как в сказке… Но ты же в конце концов женишься на какой-нибудь бургундской баронессе… а то и графине швабской.

– И что? Ты все равно останешься самой любимой и желанной. И в твоей судьбе ничего не изменится.

– Я тебя очень люблю, Жан.

– Я тебя тоже… – ответил я и ни капельки не покривил душой.

Да, люблю. Но… но жениться на ней не могу. Время такое… мать его, это время, за ногу. Жена у меня будет равная мне по родовитости. Даже, возможно, родовитее. И выберет мне ее, скорее всего, Карл Бургундский – мой прямой сюзерен. Вот такие у него завихрения в голове. Любит он людей из своей свиты женить по своему государственному разумению, устраивая выгодные ему и Бургундии союзы.

– Ой! – Испуганный возглас совпал со звоном упавшей на каменный пол посуды.

Я обернулся и увидел, как в дверном проеме застыла испуганная девушка. Одна из той пары, подобранной нами в Германии. Вломилась в нашу спальню без стука и теперь в ужасе ожидала расправы.

– Иди… – Матильда погладила меня по щеке. – Я разберусь.

– Только не тягай ее за волосы… – шепнул я фламандке. – Узна́ю – получишь у меня…

– Не буду. – Девушка подтолкнула меня в спину.

Уже в коридоре я услышал звуки шлепков и ойканье. Не обманула… за волосы не тягает, а про шлепки я ничего не говорил. Но это не мое, по сути, дело. Девки между собой сами разберутся как-нибудь. Матильда либо приведет к повиновению всю дворню, либо вовсе сживет их со свету. Характер у нее тяжелый, властный.

– Компания построена, монсьор, – доложил запыхавшийся Тук, встретив меня на лестнице.