Собственно говоря, можно было сбежать, разломав крышу, но узник решил пока этого не делать – глядишь, обойдется! Однако не обошлось: голоса снаружи приблизились, среди них выделялся голос Епифана:

– Туточки он, ваше благородие, туточки! Словил я его, словил! Так господину капитану и передайте: Епифан Игнатьев татя словил и вашему благородию…

– Хватит бальтать! – раздался резкий голос. – Ты и ты – стоять фронт! Ты – стоять правый фланг, ты – левый. Р-ружье к бою! Открывай, еп твою мать!

– Щас, щас я, – засуетился Епифан. – Не тревожьтесь попусту!

«Вот ведь Иуда какой! – беззлобно подумал Митька. – Если бы я ему был должен, а не он мне, ни в жисть бы не выдал, костьми бы лег! – В душе его знакомо зашевелился бес, появилась этакая легкость в теле и даже какая-то веселость: унтеру – в рыло, солдата, что поближе, пихнуть на остальных, врезать для надежности одному-второму, и ходу! Ружья у них вряд ли заряжены, но, если и заряжены, пока изготовятся, я уж далеко буду. Вот только куда бежать – места вокруг пустые и гиблые…»

Дверь открылась, и Митька подумал, что, пожалуй, переоценил свои возможности: солдаты стояли с ружьями на изготовку в двух-трех метрах от входа. Они никуда не целились, поскольку в стволы были вставлены штыки. Унтер занял позицию сбоку.

«Толковые ребята! – оценил служилый. – А я, кажется, попался».

Командир долго ждать не стал:

– Ты там есть Митрий Малахов сын Иван?

– Ну я, – признался Митька, поскольку отпираться смысла не было.

– Выходить быстро! Я иметь приказ доставить ты к господин капитан!

– Это зачем?! – опешил Митька.

– Не твой собачий дело. Выходить быстро!

– Чо, вязать будешь? – поинтересовался служилый.

– Вязать? Э-э… – Вопрос явно озадачил командира. – Такой приказ не иметь!

– А ежели я сбегу?

– Ты бежать?.. – снова на секунду задумался унтер. – Я буду докладывать господин капитан!

– Так тебе добром меня привести велели?! – удивился служилый. – Чо ж ты тогда приказал ружья наставить?

– Господин капитан приказать быть с опасением!

– Во-она ка-ак… – теперь уже озадачился Митька. Впрочем, выбора у него не было, поэтому он перекрестился и заявил: – Пошли!

Отбывая с почетным эскортом, Митька не удержался – показал Епифану кулак и многообещающе улыбнулся. Незадачливый предатель понурил голову…

Свежесрубленные из сплавленного леса капитанские хоромы выглядели настоящим дворцом по сравнению с прочими острожными постройками. Местным жителям, наверное, было совершенно непонятно, зачем одному человеку, даже большому начальнику, нужна для проживания такая огромная изба, в которой аж целых две печи с трубами из дорогущего кирпича!

Охрана, вероятно, сочла свою миссию выполненной, когда подвела Митьку к одной из боковых дверей и эта дверь открылась. Во всяком случае, внутрь никто из них не вошел – конвоиры как бы передали «гостя» прислуге с рук на руки. Эта прислуга сплошь состояла из нижних чинов. Они объяснили Митьке, что капитан, наверное, захочет с ним говорить, но когда – одному Богу известно. Ему следует изготовиться и ждать. Первая задача оказалась неожиданно сложной: гость должен был сбросить свою одежду, помыться в лохани с теплой водой, надеть чьи-то чистые обноски и уже в таком виде ждать приема.

– Зачем?! – изумился служилый.

– А затем, что его благородие не любят, когда от вашего брата воняет! И вшей, не ровен час, натрясешь на пол!

– Да ладно! По вам, что ли, не ползают?

– Как же без них-то? – признался солдат. – Однако его благородие не любят. Для того порошок на себя сыплют.

– Гы-гы-гы! – засмеялся Митька. – Может, он и мух не привечает?

– Свят-свят, не приведи господи! Не ровен час, какую увидит, так всем скопом ловить заставит. А крику, а крику!

– Ну и жисть у вас тут! – посочувствовал служилый.

– А мы не жалуемся! – гордо заявили денщики. – Ты не болтай-ка, а поди в сени, тряпье свое сбрось, волосья да бороду гребнем прочеши и сюда вертайся – вон, вода уж в котле угрелась!

Подготовительные процедуры Митька выполнил быстро – даже удовольствие некоторое получил. Потом пришлось ждать. Просто так сидеть было скучно, поэтому он потребовал еды и выпивки – вдруг дадут? Каши ему дали вволю, а в водке отказали…

В просторной комнате было жарко натоплено и светло от свечей – дорогой привозной товар здесь, похоже, не экономили. Хозяин покоился (не сидел, а именно покоился!) в сооружении, похожем на большой стул с наклонной спинкой, накрытый несколькими слоями медвежьих и оленьих шкур. Одежка на нем была странная. Митька даже не понял, что же это такое – то ли форма офицерская, то ли цивильный заморский наряд. Лицо бледное, гладко выбритое и какое-то мягкое, пухлое что ли. Да и сам он казался каким-то ненормально массивным и мягким. Волосы на голове короткие, всклокоченные и седые. Наверное, на людях он их не демонстрировал, поскольку рядом на столике лежал роскошный беловолосый парик. Говорил по-русски капитан вполне свободно, но с акцентом.

– Здравия желаю, господин капитан!

– Здравствуй, казак Митрий Малахов.

– Пришел вот… Зачем звали-то?

– Как ты невежлив, казак Митрий! – покачал головой начальник. – Я много старше тебя годами и званием. Ты не должен задавать мне вопросы, ты должен честно отвечать на них.

– Прощения просим, ваше благородие! Мы люди простые, обхождениям не обученные. Не извольте гневаться!

– Я не сержусь, Митрий, – кивнул капитан. – Мне известно, что ты есть настоящий русский дикарь.

– Уж какой уродился… – пожал плечами Митька.

– Это меня устраивает. Мы находимся в дикой стране, и я хочу, чтобы мы стали друзьями. Я думаю, что мы можем быть полезными друг другу.

– Премного благодарен за честь, ваше благородие, – поклонился казак. – Прикажите тока – чо надо, сполню со всем старанием!

– Для выполнения приказов я имею много подчиненных, – улыбнулся Беринг. – Я хочу, чтобы ты помогал мне как друг. А я помогу тебе…

– Я готовый, ваше благородие! – вытянулся служилый как бы по стойке «смирно». – Укажите тока, чо потребно!

– А тебе неинтересно, чем я могу помочь тебе?

– Дык мы… Дык я… – старательно изобразил смущение Митька. – Ваш-бродь, да я!.. Да за таку честь!.. Да завсегда! Да со всем старанием!..

Капитан едва заметно кивал головой в такт Митькиным потугам, тот чувствовал, что идет правильным путем, и старательно изображал обалдевшего дикаря.

– Хорошо, Митрий, я верю тебе. Капитан-лейтенант Шпанберг рассказал мне, что ты очень хорошо помог ему.

– Да что там, ваше благородие, сущие пустяки… – смутился польщенный служилый.