Парадокс в том, что, как правило, именно благодаря предшествующим успехам человек или организация может легко превратиться в эксплуататора-имитатора. Американский военно-промышленный комплекс мог смело требовать от общества признания своих заслуг за победу во Второй мировой войне. Но получив власть и полномочия, военно-промышленный комплекс стал все больше эксплуатировать свое положение, не прилагая к этому усилий. Один из командиров победоносной военной машины США, президент Эйзенхауэр предупреждал об этой опасности, когда отошел от активной политической деятельности в начале 1960-х.

Подсчитано, что к 1990 году американская семья из четырех человек платила Пентагону $4200 в год. При этом в Японии вклад такой же семьи в национальную безопасность{77} составлял $500 в год. Американское правительство тратит на безопасность 65 % своих фондов исследований и развития, а японцы, милосердно избавленные после Второй мировой войны от сильной армии, — только 5 %. И наоборот, США потратили меньше 4 % на развитие энергетики и 0,2 % на индустриальное развитие, а японцы — соответственно на 600 % и 2500 % больше средств на те же цели. И то, что, судя по этим данным, японцы наращивают свое преимущество в производстве и промышленный потенциал, — не случайность. В прошлом выделение ресурсов на бесполезное и опасное вооружение можно было хоть как-то оправдать угрозой со стороны СССР. Но даже теперь, когда Советский Союз распался на множество национальных государств, ожидаемого снижения оборонных расходов не произошло. Вывод напрашивается сам собой: подобные тенденции — признак того, что в нашем обществе безопасность превратилась в опасного эксплуататора-имитатора.

Даже наука, наиболее уважаемый из социальных институтов, не застрахована от превращения в инструмент злоупотреблений. Сейчас именно она служит нам для достоверного объяснения реальности и поэтому может быть особенно уязвимой. На одно подлинно научное исследование приходится сотня поразительно банальных. Ежегодно проводятся тысячи бесполезных конференций — обычно в оживленных центрах научной деятельности, таких как Акапулько или Гавайи, — и тысячи статей, которые никто никогда не прочтет, печатаются в никому не известных журналах, издаваемых исключительно для того, чтобы издатели и их друзья пополнили списки своих публикаций. Но если внешняя форма соблюдена, очень трудно отличить хорошую научную работу от плохой. Одна из опасностей для науки заключается в том, что ее легко имитировать, — может быть, даже проще, чем средневековому монаху изображать святость.

Чемпионы по мимикрии — реклама и смежные дисциплины, такие как PR. Цель специалиста по рекламе — связать в сознании потенциального покупателя продукт X и нечто желанное, например здоровье, сексуальность, чистую кухню или ясный разум в старости. Совершенно безразлично, будет эта связь истинной или ложной, главное, чтобы она была эффективной. Если продукт продается, значит реклама себя оправдала. Разумеется, без помощи самой публики этот обман не сработает. Миллионы мужчин должны ощутить брутальную самоуверенность, куря Marlboro, хотя никто из них ни разу не заарканил бычка и ни у кого нет татуировки на тыльной стороне кисти.

Реклама, как и другие формы эксплуатации посредством мимикрии, преуспевает не в последнюю очередь благодаря нашей готовности платить за возможность помечтать.

Мимикрия часто принималась на вооружение и в биологической эволюции видов, однако там использовать ее было гораздо труднее. Тем не менее есть несколько ярких примеров вроде знаменитой рыбы-удильщика, которая прячется в трещинах коралловых рифов, оставаясь невидимой, за исключением червеобразной «приманки» на тонкой «удочке», торчащей из головы рыбы. Она почти не тратит энергию на то, чтобы поймать свою добычу, поскольку мелкая рыбешка, привлеченная извивающимся поддельным червяком, плывет прямо к ней в пасть — остается лишь раскрыть огромные челюсти, и ничего не подозревающий гость будет проглочен вместе с потоком воды. Это пример довольно успешного приспособления, однако трудно даже представить себе, сколько тысяч лет естественного отбора потребовалось, чтобы постепенно довести до совершенства приманку рыбы-удильщика. А в культурной эволюции мимикрия вообще не требует затрат времени: мошенник может надеть воротничок священника или полицейскую форму — и тут же втереться в доверие.

Подобные формы эксплуатации, как и описанные выше, успешно срабатывают, только если мы добровольно позволяем себе обмануться. Как было бы прекрасно, если бы Вселенная обладала разумом и Бог следил бы за каждым нашим шагом, если бы покупка оружия гарантировала безопасность, а вернуть молодость и красоту помогал правильный выбор краски для волос!.. И вот, боясь расстаться со своими иллюзиями, мы решаем довериться тем, кто дает нам подобные обещания. Многие мыслители, от писателя Достоевского до социолога Парето{78}, указывали на то, что обычно мы предпочитаем свои иллюзии реальности, даже если это приводит к печальным последствиям. Те, кто больше страдает от энтропии, к сожалению, более беззащитны и перед этой формой эксплуатации. Когда нет надежды или утешения, мы готовы цепляться за любое обещание внести хотя бы минимальный порядок в нашу жизнь. Бедные, больные, одинокие изгои — вот благодарные слушатели сладких речей телепроповедников и хвастливых заявлений политических экстремистов.

Позволять ли угнетателям, паразитам и притворщикам обманывать нас — выбор за нами. Конечно, полностью распознать их уловки едва ли возможно, но очевидно, что если мы хотим преуспеть в третьем тысячелетии, нам необходимо понимать, сколько нашей психической энергии достается тем, кто обогащает свою жизнь, истощая наши.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗМЫШЛЕНИЯ К ГЛАВЕ «ХИЩНИКИ И ПАРАЗИТЫ»

Силы отбора

Для большинства людей главный в жизни повод для беспокойства — страх забвения после смерти. Поэтому их душевное равновесие напрямую зависит от возможности оставить будущему какое-то наследие. Так ли это для вас? Что, по-вашему, важнее оставить потомкам: память о себе и своих достижениях, детей, несущих ваш биологический отпечаток, или ценности, способные повлиять на поступки и мышление грядущих поколений?

Беспокоит ли вас возможность того, что раса, отличная от вашей, когда-либо захватит власть над миром? Какой из следующих вариантов через 3000 лет беспокоит вас больше: 1) большинство людей в мире — китайцы; 2) никто уже не говорит на вашем языке и не принимает ваших ценностей?

Власть и угнетение

Традиционные угнетатели людей — это политические лидеры, контролирующие их поступки, чиновники, взимающие налоги, работодатели, использующие их психическую энергию без должного вознаграждения, патриархи, держащие семьи в ежовых рукавицах. В каких областях своей жизни вы ощущаете эксплуатацию со стороны облеченного властью человека или организации (если таковые имеются)?

Те из нас, кто родился в технологически развитом «первом мире», автоматически получают возможность воспользоваться всеми его преимуществами, что вызывает зависть и обиду у многих жителей третьего мира, считающих, что мы их эксплуатируем. Их деревья идут на нашу мебель, их воздух засоряют наши выбросы, им приходится торговать невосполнимым природным сырьем и трудиться ради дешевых промышленных продуктов. Должны ли мы облегчить их положение? И если да, то что мы можем сделать?