Он их ждал за те же полчаса, может, минут за двадцать до срока. Думал, что имеет дело со спецами, думал, у тех тоже привычка есть сначала осмотреться, а уж потом действовать. Ну, если обстоятельства позволяют, понятное дело. Интересно было, сможет ли различить в толпе, которые тут туристы, а которые по его душу явились.

Когда к нему раньше времени подошли, Дэвид удивился. Правда, не слишком. Так, самую малость. Ну, подошли раньше, и ладно. Им виднее, в конце концов, как правильно.

Это само по себе было как-то неправильно, только он понять не мог, что не так. Казалось, что всё нормально. Подошёл человек, поздоровался. Высокий такой, худой. Нос, как клюв и залысины. На священника не похож, но Дэвид уже поглядел на одного, который, хоть и в рыцарской форме, а тоже на священника не очень-то, так что не удивился.

Или не этому удивился. Или вообще ничему не удивлялся.

Вроде, с высоким ещё двое были. Губастый такой парняга с родинкой на щеке, и прикинутая по-деловому чернокожая дамочка.

И третий…

Дэвид мог поклясться, что видел третьего. И мог поклясться, что не видел. Он оглянулся, входя в дверь с надписью: «вход воспрещен», но широкий коридор был пуст. А зал с Девой Завтра остался где-то далеко позади.

Да что ж такое?

Дэвид сделал шаг назад, не позволив двери захлопнуться за спиной. Понял, что это другая дверь, и коридор за ней другой. А прямо перед ним одна из граней музейного купола, ганпластовая плоскость.

— Всё в порядке, — сказал высокий.

Да в порядке, не вопрос. Обычное же дело, больше мили пройти по музейным залам, где диковина на диковине, и ничегошеньки не запомнить, только две двери, одна с надписью, другая… а хрен ее знает, может, тоже с надписью.

— Ага, — кивнул Дэвид, — все в порядке.

И отошёл от двери.

Щелкнул замок.

— Повторяю еще раз, — сказал высокий, — дайте мне код доступа в отсек с эдзоу.

Еще раз? А, ну да, точно. Дэвид сообразил, что его уже не единожды спросили про код, и он каждый раз говорил, что не помнит. Потому что не помнил. Ну, ясное дело, пятнадцать цифр, кто ж их на корке удерживать будет? Чип есть, чтоб такое запоминать. Но высокий ничего не говорил о том, чтоб извлечь код из памяти чипа, он хотел, чтобы Дэвид вспомнил, а вспомнить Дэвид не мог. Отказывать высокому в просьбе было ох как непросто, однако теперь уже ясно, что все пошло не так, и ясно, что код отдавать нельзя, неясно только, что делать с тремя противниками, двое из которых вооружены.

Игольниками.

Что, все-таки, церцетария? По закону, право на ношение оружия опаснее парализаторов есть только у священников, аристократов и дворян. Но кто сказал, что законы не нарушаются?

— Не знаю, в чем тут дело, — пробурчал высокий, как будто сам с собой разговаривал, — он не сопротивляется, но все время выскальзывает, словно я воздействую не на ту область. Ладно, времени нет. Каролина, будьте любезны.

Любезность оказалась так себе. Дамочка прицелилась в Дэвида из игольника и приказала:

— Код! Быстро! Или останешься без руки.

Дверь слева и чуть позади. За спиной — губастый. Дэвид, Каролина и высокий образуют вершины неровного треугольника. И можно не оглядываться, без того ясно, что губастый парень тоже поднял оружие. Для рукопашной оба стоят слишком далеко. Значит, в губастого — нож, и уворачиваться от первого выстрела черномазой. А там, как кривая вывезет…

Но дверь раскрылась вновь, как только лезвие скользнуло из рукава в ладонь.

Со словами: «дети мои, извольте объяснить, что тут происходит?» давешний священник выстрелил в губастого из парализатора. Дэвид моментально метнул нож в плечо Каролины. Следующим действием было дать в лоб высокому, и уматывать с крыши. Но дамочка вонзившийся в нее нож проигнорировала. Дэвид едва успел увернуться от ее выстрела — услышал свист, с которым иглы прошили воздух. Носок форменного рыцарского ботинка ударил по чёрной с белыми ногтями руке, игольник взмыл, кувыркаясь, куда-то в небо. Священник вскинул парализатор, поймав на прицел высокого… парализатор взорвался. В виски Дэвида как будто впились две толстых иглы. В левом глазу потемнело. Тело чуть не отказалось двигаться. Но правому глазу и синтетическим мышцам на боль было наплевать. Дэвид успел заметить изумление на лице высокого, прежде чем хуком в челюсть отправил его в нокаут.

Головная боль мгновенно прошла.

Священник замотал дамочку в ее же пиджак, так что на какое-то время ей нашлось занятие. Губастый был обездвижен. Высокий — обезврежен. Мимо черномазой — в дверь, и мотать отсюда.

Дэвид сбил побежавшую по рукаву струйку пламени. Тут же обожгло спину. Стена огня от края до края плоскости отрезала его и рыцаря от двери. И от третьего — того самого, которого Дэвид засек еще в зале с Девой Завтра. Значит, не померещилось. Но как так вышло, что увидеть этого типа удалось только сейчас?

Огненная стена двигалась, приближалась. Каролина, только-только выпутавшаяся из пиджака, оказалась у неё на пути. Страшно заорала, мгновенно сорвавшись на хрип…

Она сгорела заживо за какие-то секунды. И за эти же секунды Дэвид и священник оказались у края плоскости. У края пятидесятиметровой пропасти.

— Пирокинетик вышел из-под контроля. — Спокойно сказал священник, баюкая обожженную взрывом парализатора руку, — полиция не успеет. Как ваше имя, сын мой? За кого мне молиться?

Он был свидетелем. Свидетелей лучше не оставлять. Дэвид сам ни в жизнь бы человека не убил, но тут все складывалось наилучшим образом. Ещё немного, и от рыцаря даже пепла не останется…

Вот гадство, ёлы!

Дэвид выдернул из штанов ремень.

— Спустимся, — сказал он, — без проблем. Только руки я тебе свяжу, чтоб ты с меня не свалился. Высоты не боишься?

Насколько он смог разобрать, изумленный взгляд относился к последнему вопросу, а не к заявленной возможности спуска по отвесной, стеклянно-гладкой стене. Но вдумываться было некогда. Дэвид быстро стянул рыцарю запястья, встал на колени, и священник — не задав ни одного вопроса — взобрался ему на спину. Легкий оказался, и цепкий, как клещ. Если б не раненая рука, и без ремня обошлись бы.

Ладони прилипали к ганпласту даже лучше, чем можно было ожидать. Дэвид раньше не пробовал ползать по таким гладким поверхностям, оказалось, это проще, чем по камню или бетону. «Гекко» работали так, что хоть садись и пиши изготовителям благодарственное письмо сразу, как спустишься.

Дэвид бы, может, и написал. Но до Земли письма отсюда все равно не дойдут. Да и изготовители знать не знали о том, что Дэвид Нортон пользуется их имплантантами.

Огонь вниз по вертикали перемещался гораздо медленнее, чем по горизонтали. Разрыв увеличивался, пламя отставало, а когда над крышей появились первые полицейские машины, погасло совсем.