– Учишься на математика?.. Нет, на повара?

– Я хочу выучить французский.

– Откуда ты?

Она не отвечает, отходит и продолжает добросовестно трудиться. Она не только вкалывает, как мне не приходилось видеть, но еще и делает это с изяществом, такая девушка могла бы быть танцовщицей, ее движения грациозны, и вся она хрупкая, стройная, с чуть выдающимися скулами и черными миндалевидными глазами.

– Как тебя зовут?

– Нам запрещено разговаривать с посетителями.

– Верно, но ведь это я к тебе обращаюсь. Можешь сказать мне свое имя, ведь с клиентами положено быть приветливой.

– Я не хочу неприятностей.

– А меня зовут Поль.

– Поль?

– Ну да. А тебя?

Она собирается ответить, как вдруг ее лицо искажается. В ресторанчик только что зашли четверо полицейских, двое в форме становятся у каждой двери, преграждая выход, а двое других, в штатском, но с повязками на рукаве, начинают проверять документы. Клиенты лезут за бумажниками, предъявляют удостоверения, без всяких возражений. Стоящая передо мной девушка, кажется, в панике, она отступает и роняет губку. Один из полицейских разглядывает меня, белизна моего лица его вроде бы успокаивает, он продолжает проверку. Я подхожу к девушке, у нее невероятно напряженное лицо. Испуганная, я бы даже сказал, почти потерявшая самообладание, она поворачивается, словно ищет, куда бежать.

– Не стой на месте. Идем!

Я беру ее за руку, мы проходим позади стойки, я веду ее в заднюю часть ресторана, там наверняка должен быть запасной выход, возможно, он не охраняется. Работники смотрят, как мы идем, но не реагируют. Проходим через кухню. Никакого полицейского поста у двери, но и никакой улицы, по которой можно сбежать, только запертый служебный паркинг.

– Придется пройти перед рестораном. Твой фартук!

Она не слушает или не понимает. Я снимаю с нее рабочую одежду, она подчиняется. Беру ее за руку:

– Не волнуйся. Они заняты и не смотрят на улицу. Идем спокойно.

Мы обходим террасу. Полицейский на посту у входа замечает нас. Он колеблется, понимает, что мы идем от задней части ресторана, и направляется к нам:

– Эй, вы двое.

Он шагает быстро, перекрывает дорогу, становится перед нами. Вид у него не злой. Я чувствую, как мелко дрожит рука девушки.

– Ваши документы, пожалуйста.

Я делаю вид, что лезу за бумажником в глубины моего дафлкота, и внезапно обеими руками изо всех сил толкаю копа назад, он падает навзничь и приземляется в вазон с цветами.

– Беги! Быстро!

Я тащу ее, и мы пускаемся бежать. Копу требуется время, чтобы подняться и увидеть нас. Он не слишком прыткий. У нас метров пятьдесят форы. Я бросаю взгляд назад, мы пока опережаем. Я, правда, быстро бегаю. Девушка в трех метрах позади, выкладывается как может. Загорается красный свет.

– Направо!

Мы перебегаем через улицу, на другой стороне пролезаем между двух машин, поднимаемся по винтовой лестнице, перескакивая через ступеньки. Наверху оглядываемся, коп прервал бег, остановленный потоком машин, он переводит дух, потом разворачивается и возвращается в ресторан, о чем-то говоря по телефону. Мы выскакиваем на мощеную площадку перед коммерческим центром, к этому часу уже закрытым. Она идет за мной, тяжело дыша.

– Давай-ка поторопимся, – говорю я. – Если он предупредит своих, плохо наше дело.

– Я должна туда вернуться, я оставила телефон в сумочке, куртку, деньги.

– Забудь. У тебя документы есть?

Она отрицательно мотает головой.

– Там где-нибудь твой адрес записан?

– Нет, я жила у девушки, которая работает в этом ресторане, она попросила подменить ее, пока…

– Ну и забудь. Нужно как можно быстрее отсюда убраться.

Оставив позади коммерческий центр, мы проходим через заснувший городок и поднимаемся по улице с односторонним движением. Я постоянно оглядываюсь, поджидая появление полиции. Замечаю издалека синие проблески мигалки, и мы прячемся за фургоном. Полицейская машина медленно проезжает мимо, не заметив нас. Мы замираем минут на пять.

– Хорошо, что дождя нет.

Она улыбается, но вид у нее взволнованный. Продолжаем путь, держась настороже. Вдали замечаем очертания «Стад де Франс». Четверть часа спустя мы добираемся до станции метро. Никаких полицейских на горизонте. Садимся в метро и едем в Париж.

* * *

На платформе пусто. Я все еще начеку: полицейские могут появиться, и нам от них не уйти.

– Ты можешь вернуться к своей подруге?

– Там места нет. Она меня выручила только на одну-две ночи. Ее родители не хотели, чтобы я оставалась.

– Откуда ты?

Она тянет с ответом, бросая на меня тревожные и неуверенные взгляды: она мне не доверяет. Подходит поезд, вагон наполовину пустой. Мы устраиваемся рядышком на сиденье.

– Ты не обязана говорить, если не хочешь, ты вообще ничего не обязана делать.

– Я приехала из Германии несколько дней назад, жила там со старшим братом три последних месяца. Ему там не понравилось, он решил попытать счастья и во что бы то ни стало перебраться в Англию, но это невозможно, мы как в западню попали. Я узнала про это от подруги, она из нашей страны и живет здесь, приехала, но начались проблемы.

– Ты хорошо говоришь по-французски.

– Мы жили в маленьком городке в Сирии, недалеко от ливанской границы. Там многие говорят по-французски, но все было разрушено.

– Что ты будешь делать?

– А что я могу сделать? У меня ни документов, ни денег. Вернусь к брату.

– Что-нибудь придумаем. Тебя как зовут?

– Ясмина.

* * *

Не лучший момент, чтобы приводить кого-то в дом, но выбора у меня не было. Раз уж Лена дала мне отсрочку, я не особо рискую, если попробую. И потом, дело не терпит. Мы пришли за десять минут до конца воскресного вечернего фильма. Согласен, момент неудачный, я не знал, что шел детектив и Лена с нетерпением ждала, когда выяснится, кто же убил дочь депутата в сериале „Чисто английские убийства“ и почему. Нам предстояло помешать финальным разоблачениям. Я представил их друг другу и рассказал, что произошло. Мать слушала вполуха, не отрывая глаз от экрана. Не могу сказать, что именно Лене больше всего не понравилось: что я испортил ей вечер у телевизора, что я привел в дом девицу, что девица беженка бог знает откуда или что я предлагаю приютить ее на несколько дней, пока она как-то не устроится, но совокупность всех причин немедленно настроила ее против Ясмины.

А когда ей кто-то не нравится, это написано у нее на лице.

– Совсем чокнулся! На улицах полно бомжей, ты же не тащишь их всех в дом! А почему ее?