— Говорю же, изучала черную магию. Там есть много интересных вещей, маги немало выяснили.

— Откуда же они все это…

— Белый Волк, я поражаюсь, как ты выжил здесь?! — возмутилась Полли, — У тебя язык — помело!

Я нахмурился и закрыл рот. А зверица начала перечислять, загибая пальцы.

— Создал мир, населил его, а потом понял, что не все гладко — своей-то воли не было у жителей. Ты наверняка заметил, что нули да первухи сильным духом не отличаются…

Я кивнул, хотя и вспомнил боевых нулей в Проклятых Горах. Что-то они в эту схему особо не вписываются.

— И тогда-то он и принес себя в жертву, отдав свою волю всем.

— Я думал, он умер, создавая мир.

— И это тоже. Ты мыслишь, как чело… — тут она осеклась, и прыснула со смеха, — Нуль мне в меру, я уже и отвыкла, что у нас все — люди. Тут просто иногда за такую оговорку можно и схлопотать.

— Да, я заметил.

— Ты думаешь, что Абсолюту неподвластно время? Да какая разница, как он его создал? Главное, что кто-то получил больше воли, кто-то меньше. А кто-то вообще цельную частицу.

— Как я?

— Да. И для жителей этого мира ты — лакомый кусок силы.

Она произнесла это с каким-то придыханием, и я даже остановился, непроизвольно взявшись за копье двумя руками.

Полли обернулась и засмеялась.

— Теперь понятно, как ты выжил. Ты довольно осторожен.

Я усмехнулся уголком рта.

— Полли, давай сначала выясним, зачем ты мне все рассказываешь. Я тебе уже сказал — меня обычно хотят убить из-за этой частицы…

— Дидрич.

— Что Дидрич?

— Ты же защитишь его?

— Ну… Пока он платит.

— Деньги — его самое слабое место.

Я покачал головой:

— Ну, за бесплатно не собираюсь…

— Его человеческий дар — не боевой. Дидрич умеет торговать так, что даже приоры прогибаются под его чарами убеждения. И ничего не чувствуют.

— То есть, они ничего не знают? — удивился я.

— Знают, конечно… — улыбнулась Полли, а потом замолчала.

Впереди, ближе к горизонту, появилось какое-то странное пятно. То ли кустарники, то ли трава какая-то. Вот только это все двигалось, будто живое…

— Табун, — сказала зверица, — Ну так что, мне дальше рассказывать?

— А взамен я должен спасти Дидрича? — еще раз спросил я.

— Ага.

— Слушай, ну я же пообещаю сейчас, а потом обману… — осторожно сказал я.

— А что я могу сделать? — поджав губы, ответила она, — Могу только взять обещание. Навряд ли ты дашь клятву под Небом.

Но по ее щеке вдруг предательски покатилась слеза. Я стиснул зубы — вот только этого мне не хватало. Уже не юнец зеленый, чтобы на женские слезы реагировать.

— А взамен ты расскажешь про наш мир? Оно мне надо? — с сомнением сказал я, — Дару соколов меня и Шона обучит.

— Расскажу про мир, да, — ее губы тронула хитрая улыбка, — Расскажу, как видеть таких, как ты и я. И как это скрывать…

Я чуть с лошади не сверзился, услышав это.

— А так можно?

— А как я тебя-то разглядела? — тут она, утерев щеку, добавила, — Ну, там есть сложности.

— Дашь мне подумать немного? — спросил я, глядя на приближающийся к нам табун.

Начало накатывать чувство тревоги, хотя я и без него знал, что не стоит вставать на пути у бегущего стада лошадей.

Полли вдруг подвела коня поближе, и, протянув руку, пальцем постучала мне по голове:

— Ты наверняка пытаешься прочесть их мысли, так?

Рассеянно кивнув, я и вправду пытался что-то нащупать и бросить вперед. Что-то, похожее на чувство земли, будто сканер. Но только ничего не отзывалось, кроме этой самой стихии земли.

Табун приближался. Здесь было несколько сотен голов, и передо мной простерлись точки всевозможных ступеней животных. Тут были и жеребята третьих, шестых ступеней, и матерые двенадцатые, и даже невероятные восемнадцатые ступени! Как Степные Соколы управлялись с лошадьми, по силе равными человеку, я не представлял.

— Секрет в другом. Попробуй представить, что они видят.

— Видят?

— Да. Что эти лошади сейчас видят?

Мой растерянный взгляд вернулся к животным. Что они там могут видеть? Ну, наверное, только нас с этой самой Полли. Вот мы стоим на лошадях, я держу в руках копье. Зверица еще перед этим постучала мне пальцем по голове…

Я едва не вывалился из седла, когда мое сознание вдруг на миг скакнуло куда-то, и я действительно увидел далеко впереди себя на лошади, с копьем наперевес. И взгляд у меня такой растерянный.

А вокруг крупы лошадей, развеваются на ветру гривы. Я скачу, задевая высоких соседей. В нос бьет пыль вперемешку с клочьями травы, я облизываюсь. Рядом мама, и мои губы тянутся к ней. Когда мы уже остановимся, и можно будет напиться молока?

Вот все исчезло, и я, тряхнув головой, ошарашенно посмотрел вокруг. Я все еще двуногий зверь третьей ступени. Желание нестись вперед на полном скаку испарилось.

— Это что было?!

— Оно самое. Но у тебя очень слабенький пока дар, ты жеребенка третьей ступени зацепил. Развивать надо.

Табун был уже совсем близко, разгоряченные животные приближались, и Мышик подо мной нервно загарцевал. Ему тоже хотелось сорваться вместе с сородичами.

Тут Полли подняла руку. Я с изумлением увидел, как огромное стадо словно в реку забежало — они резко стали сбавлять ход, а потом и вовсе остановились в десятке шагов от нас, нервно пофыркивая.

— Зверье пустое! — послышался крик, из-за стада галопом выскочил всадник, — Нулячья кровь!

К нам несся Степной Сокол третьей ступени, очень похожий на Секая, и даже выражение лица у него было таким же — ужасно злым. В его руке был короткий кнут, но он бил им не лошадь, а стегал воздух над собой. Скорее мы с Полли сейчас получим этой нагайкой, судя по взгляду.

— Нулячьи вы дети, — Сокол наконец разглядел нас, и сбавил ход, — Полли, дурья твоя кровь, какого тут происходит?

— Менге, я вообще-то четвертое перо, не забывай, — возмутилась зверица.

Но Сокол даже не смутился, и ткнул нагайкой в сторону табуна:

— У меня тут такие ступени, что нас двоих сложить можно! Какого нуля мне лошадей остановили?! Я что Хагану скажу?

Тут его взгляд уставился на меня, и злой монгол нахмурился еще сильнее:

— А это кто еще такой?!

— Это Белый Волк… Тот самый, Менге.

Сокол пожевал губами, справляясь со своей злостью, а потом сплюнул куда-то назад, и рыкнул: