– Опять бабы? – вяло спросила Лариса.

Он взглянул на нее, беззвучно чертыхнулся:

– У тебя одно на уме… нравственница. – И направился в спальню переодеваться.

Здесь же взял мобильник, набрал номер.

– Глеб? Есть дело. Срочно ко мне. Да, буду ждать в машине.

Лариса открыла дверь спальни:

– Кому звонил?

Виктор Сергеевич промолчал. Затем, видя, что она продолжает стоять в дверях, с силой запустил в нее халатом.

Они сидели на кухне, перед гостем стоял тонкий стакан с соком.

– Черти понесли тебя в этот кабак, – выругался наконец гость.

– Прощальный ужин, – виновато произнесла девушка.

– Вот он и будет прощальным.

Она вздрогнула:

– То есть?

Виктор Сергеевич тяжело посмотрел на нее:

– Прямо сейчас отправимся в клинику. Собирайся.

– Нас там ждут?

– Меня ждут везде, – ответил он и вновь потянулся за стаканом холодного сока.

Они спустились вниз, втиснулись на заднее сиденье автомобиля, за рулем которого сидел нахохлившийся Глеб.

– Привет, – бросила ему Оксана.

– Привет, – тихо ответил он.

– Значит, так… – обратился к Глебу Виктор Сергеевич. – Забросишь меня домой, затем с девушкой катишь по адресу, который я тебе дал.

Глеб кивнул.

– По какому адресу? – Оксану колотил озноб.

– Он знает.

Машина тронулась, девушка все плотнее прижималась к Виктору Сергеевичу, интуитивно ища у него защиты. Он время от времени по-отцовски несильно похлопывал ее по плечу, касался губами головы.

– Ты будешь меня проведывать? – прошептала Оксана.

– А куда я денусь? – хмыкнул он. – Раз в неделю, как часы.

Она благодарно поцеловала его руку и затихла.

Возле подъезда дома остановились, Виктор Сергеевич еще раз чмокнул девушку в макушку, похлопал по плечу Глеба:

– Как все сделаешь, позвонишь.

Тот снова молча кивнул и, когда шеф закрыл дверцу, сильно ударил по педали газа.

Некоторое время никто не подавал голоса, и лишь когда выскочили за кольцевую дорогу и по бокам замелькали высоченные деревья, Оксана негромко поинтересовалась:

– Далеко ехать?

Глеб оглянулся, оскалился в улыбке, демонстративно щелкнул кнопкой, заблокировав все двери.

Она отползла подальше в угол, кожа сиденья заскрипела под ней.

– Ты… убьешь меня?

Глеб молчал.

– Виктор Сергеевич велел? – спросила Оксана жалобно.

– А кто ж еще? – усмехнулся водитель.

Она сжалась еще сильнее, стала скулить негромко, тоненько.

– Заткнись, – вяло попросил Глеб.

Свернули с трассы на неширокую дорогу, и лес замелькал в каких-нибудь трех метрах.

– Отпусти меня, – попросила Оксана.

Парень молчал.

– Пожалуйста, отпусти.

Глеб вдруг свернул с асфальта на ухабистую грунтовую дорогу, протрясся по ней метров сто, остановился. Включил в салоне свет, повернулся к девушке.

– Он кто тебе? Хахаль?

– Не совсем.

– Работала на него?

– Да.

Парень оглядел Оксану, оценивая ее данные.

– Мне велено пустить тебя в расход, – сказал просто и прямо.

Она смотрела на него расширенными глазами.

– И я должен это сделать… – Помолчал, ухмыльнулся: – Но я этого не сделаю. Знаешь почему? Я такая же тварь, как и ты. И меня в любой момент могут вот так же завести в лес и придушить такой вот веревкой. – Парень достал из-под сиденья тонкий капроновый жгут. – Знаешь, сколько в этих лесах зарыто жмуриков? Ого! – Он внимательно посмотрел на девицу, оскалился: – А ты ничего. Сексапилка! У дяди есть вкус.

– Отпусти меня.

– Дура… Отпущу, ну и что? Через неделю-другую найдут и вообще четвертуют. А заодно и меня с тобой… – Глеб неожиданно подмигнул. – Есть у меня один прикол. Думаешь, почему сюда попилил? Фазенда тут есть одна. Вроде бы и моя, а вроде и ничья. Бывшего моего дружка. Его шлепнули, а фазенда осталась. Будешь кантоваться в ней. До лучших времен… Ну как?

Оксана пожала плечами:

– Не знаю.

– Там классно. В лесу, и ни одной живой души вокруг.

– Одна?

Глеб рассмеялся:

– А тебе обязательно с мужичком? Буду наведываться время от времени, скучать не дам.

– Без людей страшно!

– Страшно с людьми, а без людей одно удовольствие. – Глеб остался доволен собственным афоризмом, выключил в салоне свет, врубил скорость. – Поехали!

«Жигули» с тонированными стеклами стояли недалеко от фирмы Маргеладзе. В салоне сидел Колян, внимательно следил за входящими и выходящими из офиса.

Вот к зданию подкатила красная спортивная машина, из нее легко выскочил молодой чернявый парень. Шалва невольно полюбовался своей игрушкой и заспешил наверх по ступенькам.

Колян навел на него объектив фотоаппарата, зафиксировав и владельца, и автомобиль с номерами.

Он не видел, что с другой стороны в машине сидел Герман, который так же внимательно следил за входом в офис и кого-то выжидал.

…За окном грохотал город. Окна кабинета Маргеладзе были полузашторены, царил уютный полумрак. Сам хозяин полулежал в кресле, забросив ноги на стол, кричал в телефонную трубку:

– Александр Александрович! Дорогой! Здравствуй! Вахтанг беспокоит! Маргеладзе! Узнал?

В Сибирске была ночь. Линник уже приготовился ко сну и сейчас в спальне, облачившись в спортивный костюм, просматривал газеты, одновременно бросая взгляд на экран телевизора.

– Не помню, – рассеянно ответил он, продолжая листать газеты.

– Как не помнишь? – возмутился Вахтанг. – Вся страна помнит, а господин Линник не помнит! Вахтанг Маргеладзе из Москвы! Мы с тобой встречались на приеме в правительстве!

Важа и Шалва, присутствующие при разговоре, от уверенности и наглости родственника невольно хмыкнули.

– Он ни в каком правительстве с ним не встречался, – прошептал Важа. – Прет как танк.

– Молодец! Так и надо.

– Так помнишь или нет? – продолжал напирать Маргеладзе.

– Да, кажется, помню. Фамилию уж точно помню.

– Конечно помнишь! А я чуть было не обиделся! Здравствуй, дорогой! У вас, наверно, ночь?