Поспешно подобрав сигарету с пола, я загасил ее в пепельнице и положил руки на колени, словно школьник на уроке.

Заметив это, Линь Юнь рассмеялась.

– Успокойся. У моего отца высшее образование, и он прекрасно ладит с инженерами и специалистами. С самого начала отец был против изучения молний, и, как теперь кажется, он был прав. Но когда я рассказала ему про шаровую молнию, его это очень заинтересовало.

Тут мое внимание привлекла черно-белая фотография на стене. На ней была изображена молодая женщина в простой военной форме, обладающая сильным внешним сходством с Линь Юнь.

Встав, Линь Юнь подошла к портрету и сказала просто:

– Моя мама. Она погибла в 81-м, во время пограничной войны[11]… Но давай лучше поговорим о шаровой молнии. Надеюсь, ты не окончательно забыл, что это такое.

– К чему ты клонишь?

– Я просчитала нашу последнюю математическую модель на мощном компьютере Главного управления ракетных войск и артиллерии. Всего больше тридцати циклов. – Линь Юнь печально покачала головой, и я понял, что провал был полным. – Я сделала это сразу же, как только вернулась. Но, скажу честно, только потому, что не хотела, чтобы твой труд получился напрасным.

– Спасибо. От всего сердца. Но давай покончим с математическими моделями. В них нет никакого смысла.

– Я тоже пришла к такому же выводу. Вернувшись, я навела справки по другим каналам и выяснила, что на протяжении последних десятилетий не только Советский Союз, но и все ведущие западные державы также тратили огромные суммы на изучение шаровой молнии. Неужели нам это ничего не даст?

– Никто, и Гемов в том числе, не смог получить ни крупицы практической информации.

– Взгляни на себя – ты заперся в башне из слоновой кости и не замечаешь ничего вокруг, – рассмеялась Линь Юнь.

– Я слишком туп.

– Я бы так не сказала. Если бы ты действительно был туп, ты бы не сбежал. Но это говорит о том, что ты уже определил для себя самое главное. Для нас это могло бы стать новой отправной точкой, но стало концом.

– Что я для себя определил?

– То, что традиционное мышление больше не подходит для того, чтобы раскрыть загадку шаровой молнии. Это заключение сто́ит многие миллионы!

– Верно. В то, что электромагнитная энергия существует в таком виде, просто невозможно поверить, и даже если мы сможем вывернуть уравнения и втиснуть их в математическую модель, чутье подсказывает мне, что она получится неправильной. Традиционная наука просто неспособна объяснить ту нереальную избирательность, с какой шаровая молния высвобождает свою энергию.

– Значит, нам нужно раскрыть шире свой разум. Ты сказал, что мы не сверхлюди, однако начиная с этого момента мы должны заставить себя мыслить в духе сверхлюдей.

– Я уже думал над этим! – возбужденно воскликнул я. – Шаровая молния не порождается обыкновенной линейной молнией. Эта структура постоянно существует в природе.

– Ты хочешь сказать… что линейная молния лишь воспламеняет или возбуждает ее? – тотчас же подхватила Линь Юнь.

– Именно так. Подобно тому, как электрический ток зажигает лампу. Но лампа уже существовала.

– Великолепно! Так, давай упорядочим наши мысли… о господи! Это предположение позволит найти объяснение тому, что происходило в Сибири!

– Правильно. На базе «3141» шаровая молния появлялась тридцать семь раз, а параметры искусственных молний, порождавших их, все время менялись. Эти структуры уже присутствовали на месте и просто возбуждались.

– Способна ли подобная структура проникнуть под землю?.. А почему бы и нет? Очевидцы наблюдали шаровые молнии, вылетавшие из трещин в земле незадолго до землетрясений.

Не в силах сдержать свое возбуждение, мы принялись расхаживать по комнате.

– Это означает, что все предыдущие исследования содержали в себе вопиющую ошибку: мы должны были пытаться не получить шаровую молнию, а обнаружить ее! То есть, когда мы моделируем линейную молнию, ключевым фактором является не природа и структура самой молнии и уж тем более не какие-то внешние факторы вроде электромагнитного поля или микроволнового излучения. Главное – заставить молнию покрыть как можно более обширное пространство.

– Точно!

– В таком случае каким будет наш следующий шаг?

Генерал Линь окликнул нас, приглашая ужинать. Стол в гостиной был накрыт.

– Сяо Юнь, не забывай, мы пригласили доктора Чэня в гости, – с укором напомнил генерал Линь, наполняя мой бокал. – За столом никаких разговоров о работе.

– Это не работа, папа, – возразила Линь Юнь. – Это увлечение.

Тем не менее разговор перешел на обычные темы. Я узнал, что генерал Линь с отличием окончил Военно-инженерный институт в Харбине по специальности «электроника». Однако с тех самых пор он не занимался техникой. Назначенный на командные должности, генерал Линь стал одним из немногих военачальников с инженерным образованием.

– Думаю, из всего того, что тебе преподавали в институте, ты сейчас помнишь только закон Ома, – сказала Линь Юнь.

– Ты меня недооцениваешь, – рассмеялся генерал. – Но сейчас меня гораздо больше интересуют компьютеры, а не электроника. Первым компьютером, который я увидел, была советская электронно-вычислительная машина. Тактовую частоту процессора я уже не помню, но объем оперативной памяти составлял четыре килобайта – и память эта была на магнитных сердечниках и занимала шкаф выше человеческого роста. Но все-таки сильнее всего изменилось программное обеспечение. Сяо Юнь хвалится тем, что она потрясающая программистка, но на той машине она бы запарилась, написав простейшую программу, вычисляющую «3 + 2».

– Вы программировали на ассемблере?

– Нет, в машинных кодах, одни единицы и нули. Никаких компиляторов не было; требовалось написать программу на бумаге, после чего вручную перевести ее в машинные коды и ввести в память, инструкция за инструкцией, последовательность нулей и единиц. Мы называли это «ручным кодированием». – С этими словами генерал обернулся и, взяв со стола карандаш и бумагу, написал последовательность нулей и единиц и протянул лист мне. – Видите, эта последовательность команд складывает содержимое регистра и аккумулятора, после чего полученный результат переписывается из аккумулятора в другой регистр. Не сомневайся, сяо Юнь, программа абсолютно верна. В свое время я потратил целый месяц, чтобы написать программу, вычисляющую число «пи», и с тех пор машинные коды я помню как таблицу умножения.

– Никакой принципиальной разницы между нынешними компьютерами и теми электронно-вычислительными машинами нет, – сказал я. – В конечном счете процессор по-прежнему обрабатывает последовательность единиц и нулей.