– Достаточно, Леонид! – взмолилась я. – Хорошо, вы меня поймали: я беременна.

– Мои поздравления. А позвонил я вам, чтобы сказать, что мы тут, в тылу, тоже без дела не сидим.

Как обычно, Кадреску молниеносно сменил тему.

– Неужели вам удалось заполучить разрешение на эксгумацию Ивана Смолянинова?

– К сожалению, нет: даже нашей организации это не по зубам, как Лицкявичус ни старался. Может, если бы он находился не в Америке, а на нашей территории… В любом случае это сейчас не так важно, как то, о чем я собирался сказать. Мне удалось раздобыть результаты вскрытия Макарова и Бероева. В них обнаружились несоответствия, да такие, каких любой мало-мальски опытный патолог ни за что не допустил бы! На этом основании я сделал запрос в прокуратуру, и мне дали разрешение на эксгумацию тел парней.

– Какой молодец! – искренне восхитилась я. – И что?

– Очень интересные результаты я получил – прямо-таки сенсационные, если выражаться языком СМИ.

– Не томите же!

– Судя по выводам военно-медицинской патолого-анатомической службы, ребята застрелили друг друга по глупой случайности. Однако характер ранений, а главное, осколок пули, обнаруженный мною в голове Макарова, это опровергает.

– Их убил кто-то еще?

– Бероев и Макаров друг в друга не стреляли. Если они и были вооружены, то, скорее всего, «АК-47», а никак не китайскими снайперскими винтовками.

– Какими винтовками?!

– Ну, если вам и в самом деле интересно, QBU-восемьдесят восемь компоновки буллпап, выпущенная китайской государственной корпорацией Norinco в конце восьмидесятых. Для стрельбы из этого оружия применяются винтовочные патроны калибра пять целых восемь десятых на сорок два миллиметров, точнее, их специальный вариант с более тяжелой пулей с бронебойным сердечником. Эта винтовка – первый серийный образец линейки стрелкового оружия с использованием нового китайского патрона, разработанного в качестве альтернативы советскому патрону пять целых сорок пять на тридцать девять миллиметров и натовскому пять целых пятьдесят шесть на сорок пять миллиметров. Высокоточной QBU-восемьдесят восемь не назовешь, но от нее этого и не требуется: она рассчитана для применения в низших звеньях войсковых подразделений на дистанциях до восьмисот метров. Я выяснил, что она состоит на вооружении армии и полицейских подразделений Китая.

– Погодите, Леонид, я не понимаю: у ребят, что, были китайские винтовки?

– Вы меня не слушаете, Агния! – рассердился Кадреску. – Я говорю, что их убил тот, кто находился на расстоянии до восьмисот метров от них – тот, кто пользовался этим оружием, снайпер! Если бы солдаты убили друг друга, они стреляли бы практически в упор, и любой патолог легко определит, что это не так. Кроме того, Бероев получил пулю в левую часть груди, а Макаров – в затылок. Это означает, что в них стреляли из одного и того же места, поэтому одному выстрел пришелся спереди, а второму – сзади, так как по отчету очевидцев, приложенному к экспертизе, в момент гибели парни сидели лицом друг к другу.

– То есть, – медленно произнесла я, – Костика и Бероева убили из китайской снайперской винтовки, которая не состоит на вооружении российской армии, а используется военизированными подразделениями КНР, так?

– Именно. В каждом случае – только один выстрел, и это – работа профессионала.

* * *

Сигнал тревоги прозвучал около четырех утра, но Денис даже не пошевелился: предыдущий день, несмотря на увольнение, вымотал его так, что, казалось, он не сможет почувствовать себя отдохнувшим раньше чем через неделю. После спасения Одина Руденчик учинил Денису форменный допрос. Он хотел знать, откуда у солдата столь глубокие познания в медицине. Врать, что он научился всему на родительской ферме, не имело смысла: по бумагам, Денис призывался из Питера, и сведения о нем, за исключением возраста, почти полностью соответствовали действительности – Лицкявичус решил, что так будет легче – не придется постоянно изворачиваться. Пришлось сказать, что он учился в ветеринарном институте, но был отчислен со второго курса – потому и в документах информация об этом отсутствовала. Затем Руденчик пожелал узнать, за что Дениса отчислили… Получасовая беседа с капитаном отняла у него полжизни, и он только и мечтал о том, как бы поскорее добраться до койки. Да еще и мысль о неожиданной встрече с Ожеговым не давала покоя: что же все-таки он делал в компании того китайца?

Денис почувствовал, как трясется его койка, вибрируя всеми своими железными составляющими. Подняв голову, он увидел спину сержанта Строева, идущего по рядам и методично стучащего бейсбольной битой по ножкам кроватей. Шум стоял такой, что едва не заглушал сирену. Делать нечего, пришлось подниматься. Когда Строев повернулся, Денис заметил, что что-то неладно. Руденчик уже прохаживался по коридору. Остатки сна мигом слетели с заспанных лиц при виде сосредоточенного выражения на его лице.

– Подразделение, смир-р-р-на!! – заорал Строев.

– Вольно, бойцы! – рявкнул капитан. – Это – не учебная тревога, как вы, возможно, подумали, а самая что ни на есть боевая: поступили сведения о нарушении границы в нашем районе. Отряд подполковника Крыласова уже на пути туда, но нам требуется нечто получше, чем наглые, самонадеянные, вооруженные до зубов мужики, считающие себя профессиональными военными, нам нужны ваши звери! Забрать собак из вольеров и построиться снаружи – на все, – он взглянул на часы, – шесть минут – время пошло!

В голове у Дениса прояснилось: выброс адреналина заставил его организм приободриться. За время пребывания на заставе ничего подобного еще не случалось, поэтому ему не терпелось принять участие в погоне.

– А ты говорил, что только рыбаки воду мутят! – бросил он сержанту, выводящему своего Трезора из соседнего вольера. – Похоже, в этот раз дело серьезнее?

– Черт его знает! – сквозь зубы процедил Строев.

Трусцой, ведя собак на поводках, парни присоединились к остальным.

* * *

Я проснулась от воя сирены. Не знаю, какое чувство было во мне сильнее – досада или все-таки страх – шутка ли, сигнал тревоги? С другой стороны, учебная тревога звучала здесь довольно часто, хотя ночью – еще ни разу: может, Акиньшин счел это упущением и решил поднять на ноги всех, кто не умер от усталости до отбоя!

Набросив халат, я выскочила на улицу и тут же ощутила ужасный холод. Градусник, закрепленный на крыльце, показывал семнадцать градусов, но тапки мигом намокли от росы, да и влажный туман, висевший в воздухе, не добавлял тепла.

– Вот, накинь-ка, – услышала я заботливый голос, и мне на плечи легло что-то мягкое. Повернув голову, я увидела Людмилу Акиньшину.

– Что все это значит? – спросила я, поплотнее закутываясь в ее плед.

– Черт его знает! – покачала она головой.

– Значит, это не твой муж?

– Акиньшин-то? Да бог с тобой, он десятый сон видел, когда эта дура заорала! – сказала она, под «дурой» подразумевая сирену.