Самолет местной авиакомпании «АТАРА» до Ла-Сейбы опаздывал на пять часов, но, казалось, пассажиров это совершенно не беспокоило. Они просто лучились радостью жизни. Когда наконец пестрая толпа заняла свои места в стареньком самолете, начался пир горой, все набросились на отдающие запахом пластика сэндвичи и ядовито-зеленые коктейли с текилой. Сосед Оливии то и дело предлагал ей хлебнуть из бутылки, а она объясняла, что в нее не влезет ни капли, – объелась фасолью в шоколадном сиропе. Через сорок минут полета дурацкий фильм, который пассажиры комментировали с издевательским хохотом, вдруг исчез с экрана, и к ним по системе громкой связи обратился первый пилот, сначала по-испански, потом по-английски:

– Леди и джентльмены. Это командир ваш воздушный судно. Прискорбно сообщу, что наш самолет в проблеме, Ла-Сейба не даст посадку. Летим еще другой места. Будем дальше сообщить. Пока.

Оливия тотчас убедила себя, что самолет захватили террористы. Течение времени замедлилось. Так, говорят, бывает, когда тонешь. Из всех нахлынувших на нее чувств самым сильным было сожаление: она так и не стала настоящей журналисткой, так и не написала ни одной настоящей статьи. Оливия стала было вспоминать «Правила Оливии Джоулз», но потом мрачно подумала: какая разница, все равно умирать. Мелькнула приятная мысль о встрече с родителями и братом, они в ангельских ризах и с крыльями, вот будет слез. Но она тут нее сказала себе: «Катись оно в тартарары, да знай я, что так все кончится, трахнулась бы в последний раз с Феррамо на той яхте».

Гондурас, Тегусигальпа

«Не психуй. Только без паники», – приказала она себе, доставая из сумки баллончик с перечной смесью и глядя на дверь кабины. – «Надо выработать план действий». Сосед снова протянул ей бутылку с текилой, и на этот раз она с благодарностью ее взяла и уж как следует отхлебнула. Возвращая бутылку, она удивилась, что сосед весело улыбался. Оглядев салон, Оливия сообразила, что никто из пассажиров не выглядит так, будто всех ожидает скорая неминуемая смерть.

Стюардесса шла по проходу с подносом ядовито-зеленых напитков и очередной бутылкой текилы.

– Все о'кей, – сказал сосед Оливии. – Не волнуйтесь. На самолетах «АТАРА» никто не знает, когда и куда прилетит. Надо брать с собой парашют. Он громко захохотал.

Приземление самолета в Тегусигальпе больше всего напоминало скачки трактора по крыше из рифленого железа, однако это вовсе не помешало пассажирам устроить пилоту овацию. Все сели в допотопный автобус, и тут закапали первые капли дождя. Пока ехали по облупленным улочкам мимо разрушающихся зданий в колониальном стиле и деревянных домишек, дождь превратился в полномасштабный тропический ливень и оглушительно грохотал по крыше. Было в общем-то даже уютно.

Оливия заключила, что гостиница «Эль Парадор» – высочайшего класса. Кончик туалетной бумаги был сложен идеальным треугольником, точно и ровно. Правда, на полу ванной по щиколотку стояла вода. Она стала звонить дежурному, но в трубке только квакало. Тогда она спустилась вниз, попросила срочно принести ей в номер ведро и швабру и вернулась к себе. Усевшись скрестив ноги на яркое покрывало на постели, она начала разбирать вещи.

Разложив их перед собой, Оливия принялась за сортировку. В основе сортировке лежало два критерия: «Необходимо до конца путешествия» и «Обойдусь». В категорию «Обойдусь» попали свитер и безобразные джинсы (в них можно было умереть от жары), 9. Так же изумительная бежевая кожаная сумка от Марка Джейкобса, модель нынешнего сезона (слишком тяжелая, слишком узнаваемая и слишком шикарная).

В дверь постучали.

– Un momento, рог favor[15], – сказала Оливия, пряча под одеяло материалы расследования и шпионское оборудование.

– Päse adelante[16].

Дверь отворилась, и на пороге возникла швабра, а за ней улыбающаяся латиноамериканка с ведром. Оливия сделала движение, будто хочет взять швабру, но горничная затрясла головой, и они принялись за дело вдвоем. Оливия выливала из ведра воду, а горничная без умолку тараторила по-испански, главным образом о том, как весело Оливия будет проводить время в гостиничном баре. Наконец дамы убрали всю воду и, отступив, стали с улыбкой любоваться сухим полом. Оливия сочла, что непременно должна отблагодарить горничную за радость совместного труда, и отдала ей кожаную сумку, а также несколько вещей, попавших в категорию «Обойдусь», надеясь, что этот жест нельзя истолковать как проявление неоколониалистских тенденций. Горничная была очень довольна, но от восторга не взвизгнула, наверное, не поняла, что вещь действительно из последней коллекции Марка Джейкобса, или она просто была высокодуховным существом и плевать хотела на любые лейблы. Она обняла Оливию и кивнула головой в сторону бара.

– Si, si, mas tarde[17], – ответила Оливия.

«О коктейлях «Маргарита» и думать забудь», – внушала она себе, складывая все ценное в сейф и застегивая молнию оливково-бежевого чемодана, куда было уложено все «Необходимое для путешествия». Но, выйдя во внутренний дворик, где вовсю кипело веселье, решила: а, гори оно все синим пламенем. Вон все уже надрались, как свиньи. И поднесла к губам первый бокал знаменитой «Маргариты». Salud!

Седой усатый красавец, пьяный до положения риз, что-то мурлыкал, аккомпанируя себе на гитаре. Разномастное сборище хиппующих юнцов, туристов, бизнесменов и местных жителей ему подпевало. Но вот у певца стал заплетаться язык, и тут грянула сальса. В мгновенье ока площадка заполнилась танцующими. Местные выделывали немыслимо сложные фигуры изящно и легко, все движения были идеально отточены, а вот американцы в пестрых гавайских рубахах нескладно топтались и дрыгались. У Оливии был как-то недолгий роман с венесуэльским корреспондентом агентства «Рейтер», за время которого она успела полюбить сальсу, и теперь она с восхищением глядела на танцоров: вот это настоящая сальса, этот ритм, эти движения у них в крови. Позади толпы она увидела мужика с короткими, вытравленными перекисью волосами. Среди всеобщего веселья, в этом пьяном разгуле, он невозмутимо сидел за столом, подперев подбородок руками, и внимательно изучал публику.

Одежда на нем была расхристанно мешковатая, но вряд ли это обычный турист, слишком уж спокоен и сосредоточен. Через несколько минут мужик возник прямо перед ней. Не улыбнулся, лишь движением бровей указал на танцевальную площадку и протянул ей руку. «Очень привлекательный мужик, к тому же нахал; кого-то он ей напоминает. Танцует потрясающе, ни одного лишнего движения, но как уверенно ее ведет, ей остается только подчиняться». Они не разговаривали, просто танцевали, прижавшись друг к другу, его рука направляла ее туда, куда ему хотелось. После двух танцев их разбил немыслимо галантный пожилой кавалер из местных. Блондин учтиво уступил ему даму. Когда она оглянулась, его уже не было. Натанцевавшись, она захотела перевести дух, отошла в сторонку, вытерла лоб, и тут кто-то тронул ее за руку. Это была горничная, которой она подарила сумку.