– Ничего, я как-нибудь сама справлюсь. – Келси отвела с глаз влажные волосы и поборола в себе желание прикрыть наполовину погруженные в пену груди большой розовой губкой, которая плавала тут же. – Послушай, почему бы тебе не подождать внизу, пока я не закончу?

Гейб ненадолго задумался, потом начал расстегивать рубашку.

– Нет. Я тоже хочу помыться.

– Не вздумай! В конце концов, мы в доме моей матери.

– Ее все равно сейчас нет.

– Да разве в этом дело – дома она или ушла. – Келси снова поправила влажную челку, которая упрямо лезла в глаза. – Только попробуй снять рубашку, Слейтер! Герти в кухне! – прошипела она.

– Ей придется потерпеть – для троих эта ванна слишком мала. – Гейб швырнул рубашку в угол и стал расшнуровывать ботинки.

– Я не шучу, Слейтер. Это.., это неприлично.

– Я хочу тебя, Келси.

Келси хотела что-то возразить, но только вздохнула. Она видела, как напряглись его плечи и как под действием нарастающей страсти начинает вздрагивать его тело.

– Черт побери… – пробормотала она. – Запри хотя бы дверь…

– Я уже запер.

Джинсы Гейба упали на пол рядом с ее одеждой, и он осторожно опустился в горячую воду за спиной Келси. Обвив руками ее талию, он зарылся лицом в ее влажные волосы.

– Боже! – глухо пробормотал Гейб, вдыхая ее запах, чувствуя под пальцами гладкую, до скрипа отмытую кожу и пытаясь справиться с яростью, которую вызвал в нем недавний разговор с отцом. Ему очень хотелось забыть о нем как можно скорее, и Келси могла ему в этом помочь. И не только в этом. Она была для него всем.

– Скажи мне, что случилось, Гейб?

– Ш-шш!.. – Его руки поднялись выше к ее тяжелым грудям и коснулись сосков. – Ничего не говори. Дай мне только прикоснуться к тебе, только прикоснуться…

Исходящие от него нежность и ласка захлестнули ее с головой. Еще никогда Гейб не был так мягок и нежен с ней, и Келси таяла в его руках как воск. Откинувшись назад, она облокотилась на него, но он ничего не предпринимал – только осторожно касался ее кожи. Пальцы Гейба скользили по ее бедрам, опускались от колен к лодыжке, снова поднимались вверх, скрываясь в тесной подводной пещере, и тогда Келси чувствовала внутри такой жар, что, казалось, ее кости вот-вот начнут плавиться.

Вздрогнув, она попыталась повернуться к нему, но он только крепче прижал ее к себе.

– Не сейчас, – шепнул Гейб, и она почувствовала, как его горячие губы ползут по ее мокрому плечу и по шее, где от влаги и тепла волосы завились в колечки.

И в конце концов Келси уступила, отдалась ему полнее, чем когда-либо за всю недолгую историю их отношений, позволив рукам Гейба ласкать себя и гладить так и там, где ему хотелось. Вода плескалась у бортиков ванны, пузырьки воздуха лопались на поверхности, с легким шипением оседала пышная белая пена. Каждый раз, когда он подводил ее к пику наслаждения, тело Келси напрягалось, трепетало, взрывалось изнутри, и тогда ей казалось, что этот раз будет последним, но Гейб тут же начинал новое наступление и, действуя медленно, терпеливо, ласково, снова разжигал в ней огонь новой страсти.

Ей казалось, что она – оглушенная, ослепленная, невесомая – взлетает вверх вместе с языками пылающего внутри ее костра, плывет над землей вместе с его дымом и горячим туманом, поднимающимся над горячей ванной, не слыша и не чувствуя ничего, кроме собственных протяжных стонов и прикосновений его нежных рук. И только когда Гейб наконец повернул ее лицом к себе – повернул, выплеснув при этом половину воды на кафельную плитку пола, – Келси почувствовала, что опускается из этой дымной пелены обратно в раскаленное пламя пожара.

Эта лошадь не должна выиграть.

Рик щедрой рукой налил себе канингемовского скотча. Он знал, что настоящий мужчина не должен слишком привязываться к одному и тому же напитку, к одному типу женщин, к определенной разновидности игры.

Его щенок так этого и не понял, подумал Рик и, залпом выпив двойную порцию виски, тут же налил себе еще. Ему так и не удалось научить этого свиненыша ничему путному.

Ну что же, зато теперь он проучит его как следует.

Тройная Корона? Ну уж нет! В этом году ни одна лошадь не будет «трижды венчанной», особенно если это лошадь Гейба. Уж он об этом позаботится. И если работенка, за которую он взялся, поможет ему отомстить неблагодарному сыну и свести кое-какие старые счеты – тем лучше.

Свободно расположившись в широком и мягком кресле Канингема, Рик вытянул ноги, обутые в мягкие итальянские туфли, и улыбнулся. Такая жизнь – жизнь владельца усадьбы – ему определенно нравилась. Собственный дом посреди живописного участка земли, пара шикарных машин в гараже, женщина, готовая ублажить в постели, – чего еще желать?

И у него тоже будет все это – такое же или даже лучше. Как только он покончит с делами, то отправится в Вегас со всеми выигранными деньгами. А в Вегасе – Рик был уверен в этом, – его знают и помнят. Он будет жить, как король, будет снимать самые дорогие апартаменты в «Цезаре» и появляться в обществе с шикарной грудастой блондинкой.

Там он сможет приумножить свой капитал и купить дом. Может быть, даже в Неваде. Пусть это будет одно из тех экзотических ранчо, которые только на вид кажутся скромными, а на самом деле стоят чертову уйму денег; ранчо с бассейном на заднем дворе, с подземным гаражом на три.., нет, лучше на пять машин, с участком, заросшим цветущими опунциями и пальмами. А если ему надоест ничего не делать – или если вдруг кончатся деньги, – он сможет снова заглянуть в Вегас, чтобы поправить свои дела.

И Рик Слейтер позволил себе помечтать о колесах фортуны, которые вращаются под его дудку, о выигранных в карты состояниях и о деньгах, которые посыплются на него золотым дождем, словно по велению высших сил.

– Какого черта тебе здесь нужно? – На пороге комнаты возник Билл Канингем, самым неделикатным образом помешав Рику предаваться сладостным грезам. Лицо Канингема раскраснелось от ярости, он почти задыхался, так что вместо грозного окрика из горла его вырвалось лишь негромкое сипение.

– Привет, Билли-бой. Ну как твои деловые партнеры? Ты с ними закончил? Ходят слухи, что ты превратил свою Шебу в акции и можешь сделать на них миллион с небольшим, даже если оставишь себе контрольный пакет.

– Это мое дело, – отрезал Канингем. Сделка была на мази, и он поклялся, что ничто – и никто! – не сможет ему помешать. Миллион – миллионом, а ему пора было выплачивать проценты по кредиту, и критический срок стремительно приближался.

– Ты получил свои деньги, Слейтер. Мы с тобой в расчете.

Поджав губы, Рик внимательно рассматривал последний глоток скотча, чудом задержавшийся в стакане.

– Это не по-товарищески, Билли-бой.

– Что ты делаешь в моем доме?