Капрал Али Риза Ети был санитаром в одном из подразделений, отправленных сражаться с русскими в Кёпрюкёй. Выходец из деревни близ города Эрзинджан в восточной Турции, Али был образованным человеком. Когда его призвали на военную службу, ему было 27 лет, он был женат и имел сына. Али было ради чего жить, но он был готов отдать свою жизнь в войне с русскими. Его отец, ветеран русско-турецкой войны 1877–1878 годов, глубоко переживал поражение Османской империи. И в 1914 году Али отправился на войну, чтобы свести старые счеты[117].

Подразделение Али вступило в бой на рассвете 7 ноября. Солдаты медленно продвигались по дорогам, превратившимся в скользкое месиво из-за холодных осенних дождей. Когда они приблизились к деревне, русские открыли интенсивный артиллерийский огонь, обрушив на испуганных солдат град снарядов. Позже в своем дневнике Али пытался передать звук свистящих со всех сторон пуль: пи-у, пи-у, пи-у… «Это был мой первый бой, поэтому я очень боялся умереть. От каждого пи-у меня обдавало холодным потом с головы до пят». По мере того как османские солдаты продвигались вперед, огонь со стороны русских усиливался. Бой продолжался до глубокой ночи. В 3 часа ночи Али и его товарищи разбили свою «залатанную» палатку и попытались уснуть. «До утра мы лежали и дрожали от жуткого холода», — написал он.

Утром на следующий день сражение возобновилось. Русская артиллерия обрушила на османские позиции плотный шрапнельный огонь, поражая разлетающимися во все стороны острыми металлическими осколками людей, лошадей и вьючных мулов. «Я пишу эти строки, а на холме недалеко от меня взорвался шрапнельный снаряд. Бум! Мертвые разбросаны вокруг». Поскольку сражение было слишком интенсивным, чтобы санитары могли забирать раненых с поля боя, Али схватил свою винтовку и стал пробираться к воюющим товарищам. «Риза-эфенди, возьми с собой патроны и ползи», — крикнул ему капитан. Взяв две упаковки патронов и медицинскую сумку, Али дополз до передовой. С присущей ему точностью он записал потом в своем дневнике, что выстрелил 83 раза и убил одного русского лейтенанта и трех солдат, с сожалением добавив, что «другие патроны были потрачены впустую».

Русские попытались обойти позиции османов с флангов, но им это не удалось. Командир роты, в которой служил Али, ходил от солдата к солдату, подбадривая их и снабжая боеприпасами. В какой-то момент он приподнялся и крикнул в порыве отваги: «Мы неуязвимы для их пуль!» И тут же пуля попала ему в шею; он упал на колени и умер на глазах у напуганных подчиненных. «Солдаты, мы воюем не за этого капитана! Мы воюем во славу Бога!» — крикнул другой офицер и открыл яростный огонь по русским. Оставив уныние, османы стали сражаться не на жизнь, а на смерть. Их артиллерия пристрелялась по позициям русских и серией метких попаданий нанесла им серьезные потери, заставив уцелевших отступить. «В десять часов, — записал Али в своем дневнике, — враг начал отходить по всем фронтам. Всех охватила безмерная радость».

Когда бой закончился, Али вернулся к своим обязанностям санитара: вынес с поля боя раненых и отправил их в тыл. Среди них и среди погибших он увидел многих своих товарищей и был потрясен этим первым опытом столкновения с жестокостью войны.

Закончив работу на османских позициях, Али решил поближе взглянуть на человека, которого он застрелил. Русский лейтенант лежал там же, где упал. Не испытывая никакого сочувствия к убитому им «типу» (в своем дневнике он неизменно называет его уничижительным турецким словом herif — «мужик, тип»), Али забрал его револьвер, ранец, бинокль и саблю. В ранце он нашел пачку писем, женский платок с ароматом лаванды, перчатку, флягу и немного русских денег. «Можно сказать, что это был дар небес», — написал он. Али отдал бинокль командиру полка, ранец — его адъютанту, а саблю — врачу. Размышляя о потерях своего отряда в первом сражении — один капитан, пять «принявших мученическую смерть» солдат и 36 раненых, — Али написал: «Этим утром мы утратили все романтические представления о войне, которые были у нас прежде».

Благодаря ожесточенному сопротивлению османской пехоте удалось удержать свои позиции. Последнюю попытку атаки русские предприняли 11 ноября, но потеряли 40 процентов своих сил. С боеприпасами на исходе, под решительным натиском османов с обоих флангов, под интенсивным огнем они были вынуждены отступить. Войска Берхмана вернулись на свои начальные позиции, занятые ими 5 ноября, примерно в 25 км от российской границы. Обе стороны заплатили высокую цену за эту авантюру российского генерала. По данным османской стороны, ее потери в ходе этой ноябрьской операции составили более 8000 человек (1983 убитыми и 6170 ранеными), 3070 солдат были взято в плен и почти 2800 дезертировали с поля боя. Потери русских составили 1000 убитыми, 4000 ранеными, и еще 1000 человек погибли от холода. Получив боевое крещение, обе стороны укрепились на своих позициях, прежде чем первые снегопады обрушились на горы, сделав их непроходимыми. Стало ясно, что ни одна из сторон не возобновит боевые действия до весны. Энвер-паша, ободренный «таким сравнительно удовлетворительным началом», собрался в скором времени прибыть на Кавказ, чтобы продолжить войну с Россией. Но пока османское верховное командование было занято тем, что происходило на другом конце империи — в Месопотамии[118].

Город Басра, расположенный на реке Шатт-эль-Араб, образованной слиянием рек Тигр и Евфрат, имел важное стратегическое значение и являлся крупнейшим портом Персидского залива. Будучи последним пунктом на реке, куда могли подниматься крупнотоннажные океанские корабли, Басра служила торговыми воротами Месопотамии. В нескольких километрах к югу от Басры по реке Шатт-эль-Араб — посередине между двумя берегами — пролегала граница между Персидской и Османской империями (сегодня там проходит граница между Ираном и Ираком). Земли на персидской стороне представляли особый интерес для британцев, поскольку в мае 1908 года Англо-персидская нефтяная компания обнаружила здесь крупнейшее месторождение нефти.

В мае 1901 года уроженец Девона миллионер Уильям Нокс д'Арси получил 60-летнюю концессию на разработку нефти в Персии. Его компания финансировалась британским синдикатом и поддерживалась Королевским военно-морским флотом, который переводил свои корабли с угля на нефть и был заинтересован в том, чтобы обеспечить надежный источник топлива для своих нужд. Наткнувшись на месторождение нефти возле южноперсидского города Ахваз, Англо-персидская компания принялась искать место для строительства нефтеперерабатывающего завода с выходом к морю, чтобы экспортировать добытую нефть. Свой выбор она остановила на острове Абадан в дельте реки Шатт-эль-Араб, в 220 км к югу от нефтяного месторождения. Предлагая прямой доступ к морским путям, Абадан представлял собой идеальное место для постройки завода. Кроме того, владелец острова персидско-арабский шейх Хазал аль-Кааби, правивший близлежащим городом Мохаммера (Хорремшехр в современном Иране) был британским протеже.