Пиренейский полуостров не знавший арабского завоевания, представляет собой ряд государств населенных потомками вестготов, римлян и иберов, периодически ведущих друг с другом кровопролитные войны. Скорее всего, единого испанского государства не возникло бы и по сию пору.

Что касается королевства франков то картина складывается примерно следующая. Арабская угроза явилась, пожалуй, главным консолидирующим фактором, заставившим сплотиться франкских феодалов (несколько подробнее об этом также будет сказано в следующей главе), и запустила процесс, в конечном счете приведший к становлению Священной Римской Империи.(15,105) В отсутствие столь мощного объединяющего фактора на территории державы Меровингов продолжается процесс распада, «ленивые короли» быстро теряют власть. Земли окончательно переходят в полную и безусловную собственность знатных владетелей, и в результате уже к концу VIII -началу IX в.в. мы наблюдаем здесь ту же картину, что в реальности – два с лишним столетия спустя. Господство абсолютной феодальной анархии, не сдерживаемой даже в небольшой степени верховной властью и церковью, бесконечные частные войны знати. После фактического прекращения династии Меровингов, произошедшего в последние десятилетия VIII века, феодалы, воспользовавшись случаем, провозглашают себя независимыми государями. Коль скоро не возникает империя Каролингов, или ей подобная структура, значит, нет ничего похожего и на знаменитое «Каролингское возрождение», оставившее заметный след в духовной жизни Западной Европы. Европейская культура была бы заметно беднее – как за счет отсутствия арабского влияния, так и благодаря тому, что политическая раздробленность и постоянные междоусобные войны не способствует ее развитию.

Наука бы также развивалась заметно медленнее. В качестве доказательства можно привести хотя бы такой пример. Понятие нуля, оказавшее столь революционное воздействие на все математические вычисления, позаимствовано у индийских ученых арабами, и только впоследствии стало достоянием европейцев. Не будь Арабского Халифата с его всемирной культурой, неведомо, сколько времени прошло бы, прежде чем они самостоятельно пришли бы к подобным достижениям, либо заимствовали их из математики тех же индусов.

Кроме того, многие европейские народы значительно дольше, нежели в нашей реальности, оставались бы язычниками. Ведь, как известно, именно Карл Великий и его первые наследники, опираясь на военную мощь империи, распространили христианство среди саксов, англов и турингов. Это же обстоятельство, в свою очередь, счастливым образом отразилось бы на судьбе полабских и поморских славян, которым не пришлось бы столкнуться с мощнейшим немецким натиском.

Так же и южные славяне не были порабощены на столетия Османской Империей, и Босния, Сербия, Болгария, а так же албанские и валашские земли продолжают свое самостоятельное развитие.

Византия по прежнему владеет Малой Азией и частью Ближнего Востока, а при особо благоприятных условиях – Египтом и территориями Северной Африки примерно до западных границ Ливии. Скорее всего, земли бывшего королевства вандалов довольно скоро обретает независимость от Константинополя. Но при удачном развитии событий, не исключено, что Восточный Рим удерживает за собой весь Север Африки, до самой Атлантики, и продвигается в Аравию, так что его границы во многом совпадают с границами Османской империи из нашей реальности.

Отсутствие столь мощного и динамичного соперника, каким являлся для нее ислам, способствует тому, что Восточная Римская Империя еще очень долго остается сильнейшей страной христианского мира. Этому способствует также то, что отсутствует такое явление, как крестовые походы, нанесшие Византии невосполнимый ущерб. В Европе границы империи охватывают весь юг Балкан, юг Италии, Мальту и Сицилию.

Кстати, в будущем вторгшиеся в Византию турки-сельджуки, оставшиеся язычниками, принимают православие и интегрируются в империю. Весьма вероятно, что на константинопольский престол сели бы представители тюркской династии, и уже через три – четыре поколения сравнительно немногочисленные завоеватели, не сцементированные мощной монотеистической религией, растворились бы в массе покоренного греческого населения.(6,78)

На периферии православного мира – среди горских народов Северного Кавказа, господствует язычество, кое где уступая место, впрочем, христианству и зороастризму.

Постепенно на востоке Средиземноморского региона устанавливается определенное равновесие сил между Ираном и Константинопольской империей.

Вообще, об Иране следует сказать особо.

Там формируется, пусть читатель не сочтет это преувеличением, своя особая цивилизация.

В ней присутствуют и эллинистические элементы, оставшиеся со времен Парфии, имеет место и латинское влияние (через переселенцев и жителей бывших римских территорий, присоединенных к Персии), и индийское – на юго-восточных землях и в районе Инда.

Нельзя забывать и об элементах семитских: арамейском и сирийском, через которые иранская культура оказывается связана с наследием древнего Вавилона и Ассирии, и арабском.

Иранские цари числят среди своих предшественников равно и Кира, и Дария, и Александра Македонского, и парфянских государей, выстраивая линию преемственности в течение многих и многих веков.

Что до религии, то она остается зороастрийской, причем культ верховного бога Ахура-Мазды, как уже говорилось в главе третьей, постепенно приобретает монотеистические черты.

Несмотря на то, что культ этот является государственной религией, власть все же воздерживается от насильственного его насаждения в среде подданных, проявляя веротерпимость.

Благодаря этому в Иране находят убежище различные группы религиозных диссидентов из соседней Византии – от последних приверженцев средиземноморского пантеона поздней античности до армянских монофизитов и иконоборцев.

Сохраняются, в некотором количестве, и последователи древнейших восточных верований.

Вполне возможно все вышеперечисленные, пусть и в малом числе, дожили бы до сего дня, как существуют в наше время огнепоклонники – парсы.

Наряду с этим, достаточно широко распространен буддизм – в Хорасане, Мессопотами, Мосуле и даже в Сирии. (104, 301)

Отсутствие ислама приводит к одному любопытному обстоятельству: поскольку весь средиземноморский регион Африки является, несмотря ни на что, частью христианского мира (как было сказано выше), то в конечном итоге во всех землях – от Киликии до Лангедока формируется некое культурно-историческое и экономическое единство, подобное тому, что существовало в эпоху Римской империи. Более того – с какого-то момента не только Северная, но и вся остальная Африка не является для европейцев «терра инкогнита».

Европейские купцы – нередкие гости в Аудогасте, Тимбукту, Гао и других городах – центрах цивилизации Сахеля. Позже они продвигаются – задолго до того времени, как в нашей истории это сделали Энрико Мореплаватель и Васко да Гама, в Западную Африку, устанавливая связи с городами – государствами Бенина и Нигерии, а потом и южнее – в бассейн Конго и Анголу. Также европейские торговцы – видимо, первыми это сделали бы итальянцы, проникают в Западный Судан, являвшийся перекрестком многочисленных африканских торговых путей.(13,231) Из портов христианского Египта совершаются регулярные и частые плавания в христианскую же Эфиопию а затем и далее – за Баб-эль-Мандеб, в Индийский океан, до мозамбикской империи Мономотапа, откуда в Европу идут в большом количестве золото и слоновая кость.