Невозможно отделить политику от меланжи. Рука об руку идут они по всей истории империи.

Шаддам Коррино IV. «Предварительные мемуары»

Взволнованный разведчик Сиетча Красной Стены вызвал Лиета Кинеса на наблюдательный пункт, скрытый в вершине скалистой гряды. Ежеминутно рискуя сорваться вниз, Лиет начал карабкаться по отвесной стене, цепляясь пальцами за едва заметные трещины. Вскоре он выбрался на смотровую площадку. Знойный воздух отдавал перегоревшим порохом.

— Я вижу человека, который приближается к сиетчу, несмотря на жару.

Разведчик оказался улыбчивым подростком со слабым детским подбородком и выражением готовности на лице.

— Он идет один, — добавил мальчик. Заинтригованный Лиет начал всматриваться в точку, на которую указывал худощавый юноша. Прихотливо извивающиеся струи раскаленного воздуха сверкающим маревом поднимались к небу от черно-красной лавы утесов, вал которых, как крепостная стена, вырастал из дюн.

— Я вызвал еще Стилгара. — Разведчик был полон предвкушения.

— Это хорошо. У Стила очень острый глаз.

Лиет инстинктивно вставил в ноздри затычки. Недавно у него появился новый костюм, вместо старого, безнадежно испорченного слугами императора.

Он прикрыл ладонью глаза от нестерпимого сияния лимонно-желтого неба и пристально всмотрелся в волнующийся океан песка.

— Удивительно, что Шаи-Хулуд до сих пор не поглотил его. Кинес разглядел у горизонта маленькое пятнышко размером не больше мелкого насекомого.

— Одиночка в пустыне — все равно что мертвец, — глубокомысленно произнес он.

— Может быть, это просто глупец, Лиет, но он до сих пор жив.

Кинес обернулся на голос и увидел Стилгара, выбиравшегося из расщелины на площадку наблюдательного пункта. Этот похожий на хищного орла человек умел передвигаться по скалам с неподражаемой грацией, но совершенно бесшумно.

— Мы поможем ему или убьем? — В высоком голосе мальчика не было никаких эмоций. Разведчик явно хотел понравиться этим двум великим людям. — Мы можем взять для племени его воду.

Стилгар протянул жилистую руку, и мальчик передал ему старый бинокль, принадлежавший некогда планетологу Пардоту Кинесу. Лиет подозревал, что одинокий путник мог оказаться заблудившимся солдатом Харконнена, изгнанным деревенским жителем или просто идиотом — старателем-одиночкой.

Настроив оптику бинокля, Стилгар взглянул на приближавшееся пятно и издал удивленный возглас.

— Он идет как фримен. Походка не правильная, без ритма. — Он увеличил разрешение и снова приник к окулярам. — Это Тьюрок. Он или ранен, или до крайности истощен.

Лиет отреагировал мгновенно:

— Стилгар, вызывай спасателей. Спаси его, если сможешь. Его рассказ важнее для нас, чем его вода.

Тьюрока внесли в прохладные пещеры сиетча. Защитный костюм был разорван, на плече и правой руке зияли раны, но кровотечения не было, кровь, к счастью, давно свернулась. Тьюрок потерял правый сапог, и насосы защитного костюма перестали функционировать. Хотя ему дали воды, Тьюрок все равно находился на пределе человеческой выносливости. Сейчас он лежал на прохладном каменном ложе, но кожа его представляла собой засохшую пыльную корку, словно он истратил весь запас влаги, который всегда носят с собой фримены.

— Ты шел днем, Тьюрок, — сказал Лиет. — Зачем ты так неосмотрительно поступил?

— У меня не было выбора.

Тьюрок сделал еще один глоток воды, предложенной ему Стилгаром. Капля воды стекла на подбородок, но он поймал ее указательным пальцем и слизнул. Для фримена дорога каждая капля бесценной воды.

— Мой защитный костюм перестал работать. Я знал, что нахожусь неподалеку от Сиетча Красной Стены, и мне надо было во что бы то ни стало скрыться до наступления темноты, и я очень надеялся, что вы вышлете команду разведчиков.

— Ты будешь жить и сражаться с Харконненами, — сказал Стилгар.

— Я выжил не только для того, чтобы сражаться. — В голосе Тьюрока сквозила смертельная усталость. Губы его потрескались и кровоточили, но он отказался от дополнительной воды и принялся рассказывать, что произошло с комбайном для добычи пряности, как Харконнены подняли на борт транспорта груз и бросили экипаж и оборудование на милость песчаного червя.

— Пряность, которую вывезли, не попадет в отчет, — сказал Лиет, покачав головой. — Шаддам настолько привержен глупым формальностям и так упоен атрибутами своей власти, что обмануть его очень легко. Я видел это собственными глазами.

— На наш захват каждого хранилища, как, например, в Хадите, барон отвечает закладкой нового. — Стилгар перевел взгляд с Тьюрока на Лиета, не желая углубляться в собственные выводы. — Что делать? Сообщить графу Фенрингу или послать письмо императору?

— Я бы не стал больше иметь дела с Кайтэйном, Стил. Сам Лиет даже перестал составлять отчеты, отправляя в столицу сводки, которые писал его отец несколько десятилетий назад. Император все равно ничего не заметит.

— Это проблема фрименов, — продолжал Лиет, — и нам не стоит искать помощи у чужестранцев.

— Я ждал, что ты скажешь именно так, — сказал Стилгар, и глаза его просияли.

Тьюрок выпил еще воды. Пришла Фарула и принесла для измученного путника чашу с густой травной мазью, которой фримены лечили солнечные ожоги. Смочив пораженные участки тела влажной материей, Фарула начала осторожно втирать мазь в обожженную кожу. Лиет с любовью следил за движениями жены. Фарула была лучшей целительницей сиетча.

Она тоже взглянула на мужа, в глазах ее таилось обещание поделиться неким важным секретом, который она раскроет позже. Лиету пришлось потратить много сил, чтобы завоевать сердце своей красавицы жены. По фрименской традиции муж и жена не должны показывать свою страсть посторонним, она не должна быть надежно спрятана за занавеской, и на людях Фарула и Лиет почти нe общались между собой.

— Харконнены становятся все более и более агрессивными, и мы должны объединиться, чтобы оказать им достойное сопротивление. — Голос Лиета стал деловым и будничным. — Мы, фримены, великий народ, рассеянный ветром по пустыне. Вызови наездников в пещеру разговоров. Я пошлю их в другие сиетчи, чтобы собрать большую сходку, на которую должны прибыть наибы, старейшины и воины. Во имя моего отца, уммы Кинеса, это будет памятная встреча фрименов.

Он по-птичьи согнул пальцы и поднял вверх руку.

— Харконнен не может представить себе нашу соединенную силу. Как пустынные ястребы, мы поднимемся в воздух и вонзим наши когти в жирную задницу барона.

В спецзале ожидания карфагского космопорта барон Харконнен, нахмурившись, мерил шагами тесное пространство, пока слуги готовили его отъезд на Гьеди Первую. Барону осточертел сухой, пыльный климат Арракиса.

Остановившись передохнуть, барон взялся за перила ограждения, ноги Харконнена едва касались пола. Хотя подвески и бывали иногда норовистыми, как необъезженная лошадь, они все же давали тучному барону производить впечатление человека, способного выполнять любые свои желания.