Начинается сумасшедшая погоня. Русские совершенно определенно знают, чего они хотят. Преследование относилось совсем не к “Бреслау”. Слишком часто он оставлял их в дураках и уходил от целой эскадры. О нет, “Бреслау” они не могут поймать, он для них слишком быстроходен. Они взяли другую дичь на прицел – бедный “Гамидие”. Два крейсера охотились за ним с большим упорством. Они слишком хорошо знали, что “Гамидие” не даст и 23 узлов. Если мы не можем получить “Бреслау”, тогда уж наверняка мы захватим “Гамидие”, – думали они, и стремительно продвигались вперед. Турецкому крейсеру нужно было мчаться теперь с такой скоростью, на которую он только был способен. Напрасно пытается “Бреслау” отвлечь русские крейсера и тем самым дать товарищу время для отрыва. Преследователей сбить с толку не удётся. Таким образом, “Бреслау” был вынужден беспомощно наблюдать за неравным состязанием, в исходе которого не оставалось никакого сомнения.

Но и мы в радиорубке “Гебена” являемся свидетелями этой ужасной гонки и так охвачены драматическим напряжением, словно сами попали в это опасное приключение. Отделенные расстоянием, мы, тем не менее, невидимо связаны с напряженными событиями на Черном море, чувствуем и переживаем каждую фазу этого поединка на жизнь и смерть.

Тут приходит радиограмма “Бреслау”, он сообщает о неудачной попытке отвлечь на себя внимание русских. Короткое напряжение проходит – мы внимательно прислушиваемся, тут снова вызывает “Гамидие” и сообщает нам о своем безнадежном положении. Сумасшедшая гонка в самом разгаре. На турецком лёгком крейсере делается все, чтобы избежать уничтожения. В угольных бункерах и котельных отделениях люди работают изо всех сил. Напрасно, неумолимую судьбу больше не изменить. После двухчасовой дикой охоты преследователи медленно, но со смертоносной неотвратимостью приближаются. В молчаливом напряжении экипаж “Гамидие” наблюдает за обоими подходящими русским крейсерами.

Потрясает, когда обреченные на смерть сообщают нам о завершении своего земного пути. Короткие отрывистые слова радиограммы заключают в себя целые миры нужды, горечи, ожесточения и бессилия. Должно быть, это ужасно: таким образом наблюдать и хладнокровно регистрировать свой собственный конец. Они до конца исполнили свой долг.

Люди с “Бреслау” сжимают кулаки. Они вынуждены наблюдать жуткое состязание, должны видеть, как русскими крейсерами без сожаления будет уничтожен их верный товарищ, предпринимавший вместе с ними такие порой дерзкие вылазки, конвоировавший вместе с “Бреслау” транспорты с войсками и пароходы с углем. “Бреслау” же, как бы этого ни хотелось, помочь не может. Безвыходное положение – наши орудия имеют малую дальность. Слишком неравной была бы борьба.

“Бреслау” приговорен наблюдать уничтожение “Гамидие”. Как вопреки всему на свете можно ему помочь? Этим озабочены на “Бреслау”, но больше спасения нет. Скрипя зубами, они берут себя в руки. Трагедия тянется несказанно долго. Было бы лучше, если бы конец наступил быстрее. Но таким образом мучаются все. Минуты кажутся вечностью.

Полдень прошел, а дикая охота на Черном море все еще неистовствует дальше, в юго-западном направлении. Расстояние между “Гамидие” и преследователями становится все меньше. Русские крейсера основательно берутся за дело. Они чувствуют близость трофея и мчатся за своей жертвой, выбрасывая из своих труб целые облака дыма. Все ближе подходят они к “Гамидие”. Вместе с тем они пока не открывают огня, но пройдет мгновение, и русские должны начать стрельбу. Затем все быстро закончится. Но нет, – еще нет: они всё же слишком далеко. “Гамидие” дана короткая отсрочка. Жуть!

У нас в радиорубке “Гебена” тяжело на сердце. Трагедия, к которой нам пришлось иметь отношение, потрясающая. Нервы напряжены до предела. Такова война, она не знает борьбы равным оружием с равными силами. Всегда присутствует превосходство. Это может быть сила или хитрость, и все-таки остается превосходство, которое становится решающим.

Но вдруг – что это? На “Гебене” напряжение обрывает внезапный приказ: “Поднять пар во всех котлах!” В тот момент это звучит как спасение. Слава богу, теперь на врага! Даже если придется выйти с двумя пробоинами в корпусе, длительного раздумья теперь больше нет. Нашему адмиралу кажется, что охота русских крейсеров зашла слишком далеко. “Гебен”, правда, сам опасно ранен, но бедному “Гамидие” еще хуже. Отважные товарищи должны быть спасены любой ценой.

Бедный “Гамидие” был спасен!

Снова из наших массивных труб вырываются густые черные облака дыма. Это-то уже и значит приказ: “Поднять пар во всех котлах!”. Пока мы стояли здесь в бухте Стения, были задействованы лишь два котла, которые обеспечивали освещение, отопление, напор воды и т.д. Теперь в котельных отделениях лихорадочно трудятся. Искусственным дутьем огонь разводится в топках всех 24 котлов. В течение получаса корабль готов к походу!

Тут снова вызывает “Бреслау”. Срочно, срочно! Господи, уже что-то случилось? Теперь настало завершение трагедии? Но нет! “Бреслау” сообщает, что внезапно русские развернулись и отступили. У самой цели они прекратили преследование. Мы ожидали всего, но только не этого. Теперь нам с нашими ранами совсем не нужно выходить в море. Как такое только возможно? Почему русские крейсера развернулись, когда успех их длительной охоты был так близок? Прямо-таки непонятно такое поведение, оно проясняется лишь благодаря переговорам тайных радиостанций. А именно: когда дым заклубился из труб “Гебена”, это событие было разглашено каким-то тайным отправителем.

Преследователи моментально отступили. Положение дел стало для них слишком опасным. Пока бы они атаковали “Гамидие”, а возможно, и топили его, “Гебен” мог уйти так далеко вперед, что решить и их судьбу. Вместе с “Бреслау” мы бы быстро настигли оба крейсера и заставили их кровью поплатиться за “Гамидие”. Таким образом, русские были вынуждены ретироваться. Их авангард слишком увлекся преследованием и оторвался от главных сил. Русские линкоры не могли продолжать сумасшедшую гонку со скоростью 23 узла. О том, чтобы ускользнуть от приближающегося “Гебена”, нечего было и думать. Кроме Севастополя, в качестве поддержки принимались во внимание и собственные главные силы.

Безусловно, русские основательно ругались и бушевали, когда были вынуждены бросить свой трофей, чтобы бегством искать спасения. Долгая погоня была напрасной. Но из труб “Гебена” дымило так сильно, определенно он собирался поспешить на помощь преследуемому “Гамидие”, и вследствие этого не оставалось больше другой возможности, как обезопасить самих себя. Поспешность тайного передатчика всё обернула в нашу пользу. “Гамидие” был спасен{16} .

Прекращение преследования, как это стало нам совершенно ясно, являлось не случайностью, а скорее результатом действий хорошо организованной шпионской сети в Константинополе, посредством которой русские были быстро осведомлены. Кроме того, когда “Гебен” прекратил дымить, мы услышали оживленный радиообмен между русской эскадрой и “Кагулом”, в котором наверняка шла речь о том, чтобы удержать оба крейсера от дальнейшего преследования. Сами того не желая, шпионы нам помогли.