Наряжаться для него не хотелось, но надо было захватить куртку — становилось гораздо холоднее. Да и перекусить не мешало бы…

Было странно, что за весь день он так и не набрал ее. Обычно он во всем ее контролировал и если она пыталась быть независимой — давил еще сильнее и больше. Так что она была уверена, что если не с самого утра, то хотя бы с обеда он закидает ее просительными смс-ками или звонками о том, как и когда они встретятся.

Но солнце плавно катилось к закату, город заполняли гуляющие отдыхающие, а от Юры не было ни весточки. И это сильно напрягало Аню. Хотя должно было, наоборот, радовать.

О том, что интуиция ее не подвела, она поняла уже подойдя к дому: бывший сидел перед подъездом. Чуть длинноватые русые волосы он красиво уложил назад, а на себя надел накрахмаленную до хруста белоснежную рубашку и явно новый кремовый костюм. Таким нарядным Аня его давно не видела. Хотя Юра всегда любил как-то подчеркнуть свою приятную внешность и, как он сам говорил, бесконечное очарование.

Рядом с ним на лавочке лежал огромный букет белых роз. Это был как-то предсказуемо и даже банально. И Аня не сомневалась, что он Юра еще, наверняка, припас стихи собственного сочинения. Жаль только, что по нечитаемому выражению его острого и гладковыбритого до синевы лица, этого нельзя было узнать наверняка.

Зато пока Аня приближалась к дому, она могла как следует рассмотреть бывшего и задать себе два важных вопроса.

Первое: что она в нем находила? Нет, она прекрасно видела его внешность. Он был высоким, стройным, хоть и чуть худее, чем надо было бы. И лицо у него было симпатичным. Объективно симпатичным. Но что заставляло ее сердце биться рядом с ним быстрее? Что делало ее зависимой от его ласк и поцелуев? Представив вдруг, как он сейчас ее поцелует, Аня взброгнула. Бррр! Нет, только без поцелуев.

Ну а второй вопрос был еще более интересным. От кого он узнал, где она сейчас жила?

Неужели от не-Вика? Только он знал этот адрес, ведь так? И он вот так просто сдал ее бывшему? То есть, она для него вообще ничего не значила? Совсем?

От этого подозрения было горько и обидно. Настроение тут же съехало вниз и осталось где-то на уровне плинтуса. В горле комом встали нелепые и не желанные слезы.

Но когда Аня уже почти набралась смелости, глупости и злости, чтобы позвонить Игорю Андреевичу и спросить его об этом прямо в лоб вот здесь и сейчас, Юра наконец-то ее заметил и не дал совершить эту ошибку, встав с лавочки.

***

Юра нервничал.

Дерганый, порывистый, пытающийся скрыть нервозность за корявой улыбкой… Медленно приближаясь к нему, Аня замечала все это. Ей казалось, что она видела даже пот на его лбу. Тот блестел неровными полосами.

Аня вспомнила, что этим пОтом воняло на всю квартиру, когда Юра самозабвенно трахал там кого-то. Вколачивался, как в дешевой порнушке. А эта кто-то стонала его имя на все лады…

Фу. Мерзость.

А ведь до этого Аня и не вспоминала об этом. Как забыла еще до поезда, так словно отрезало. А в те минуты, когда стояла, зажав рот ладонью, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, казалось, никогда забыть не сможет.

Смогла. Только легче от этого не было. И все равно ей очень сильно хотелось немедленно послать бывшего туда, откуда пришел, и отказаться от встречи с ним.

Но сделать это, тем более, вот прямо сейчас, она, увы, не могла. Поиск новой работы наглядно показал, что всю жизнь она не сможет прятать ото всех трудовую. Значит, порочащую надпись оттуда надо было как-то убрать. Суд? Но все доказательства будут против нее. Так она только хуже сделает.

Значит, сперва нужно было очистить свое имя от этой грязи. И тут-то Юра как раз мог ей помочь. Но хотела ли она его помощи?

С такими мыслями Аня медленно, как к опасной змее, приблизилась к Юре и замерла в паре шагов от него, не рискуя подойти еще. Ей почему-то и противно, и брезгливо, и боязно.

А вот ему — нет. Последние разделяющие метры он буквально пробежал. Затем ткнул Ане в лицо «веником», сопроводив это предсказуемыми вычурными словами:

— Ты сегодня прекрасна, как солнечный лучик, Нюшенька! Эти цветы никогда не сравняются с тобой, но они покажут, как сильно я тебя люблю.

«Нюшенька!»

Она поморщилась, не в силах скрыть легкое отвращение. Только бы обниматься и целоваться не полез!

— Подожди, — Аня выставила вперед руку в защищающем жесте. Цветы принимать девушка не стала, и теперь между ними был еще и этот букет, который Юра не понимал, куда деть, из-за чего хмурился и краснел. Только выглядеть дураком, да еще в общественном месте, он жуть как не любил! Его карие глаза недовольно сверкали, а маска любезности трещала по швам.

Аня же не испытывала на счет бывшего никакой жалости.

— Разве я звонила тебе? — спросила она. — Назначала точное время встречи?

Юра растерялся. Облизал губы. Но тут же попытался вернуть позиции, мигом сделав лицо грустным, а интонацию голоса просящей.

— Ань, да ладно тебе. Ты чего такая строгая-то? Я с хорошими новостями пришел, а ты! Вот всегда так: хочешь тебе помочь, а в ответ…

А она вместо чувства вины почувствовала, как у нее начинается мигрень. От его лживости, от постоянной игры на публику и от того, что она раньше как слепой котенок не видела этого, зато теперь не иначе как прозрела и замечала все его уловки. Только легче от этого не становилось.

— Я эти новости еще не слышала, — отрезала она, складывая руки на груди крестом и продолжая игнорировать букет. Быть любезной или хотя бы вежливой с ним она не собиралась. Теперь после «Нюшеньки!» точно нет.

И, глядя на его пошедшее красными пятнами лицо, она испытывала легкое удовлетворение. Злой он не будет думать, что у него может получиться помириться с ней.

***

Юра

Все было как-то не так. Аня должна была растеряться, смутиться, поиграть в недотрогу, может с неприступным видом, но принять от него букет… А не стоять равнодушной стеной, не забирая цветы, даже несмотря на то, что проходящие мимо люди в пол глаза следили за ними и уже даже начинали о чем-то шептаться.

Аня, которую он знал, никогда бы не стала делать что-то, за что могли осудить. Да и такие вот ситуации тоже не поощряла. Это была одна из причин, почему он решил ждать ее на улице, а не в подъезде под дверью. Юра был уверен, что на глазах у соседей она не станет разыгрывать сцен. Ведь за столько лет он прекрасно изучил ее. Еще со времен института, когда они просто были однокурсниками.

Ей всегда было важно сделать все правильно. Быть если не самой лучшей, то самой порядочной. Никогда не нарушать границ и не попасть под осуждение общества. Он быстро понял, как ей управлять через это. И где-то с тех пор они и были вместе. И любой, кто их видел, считал их просто идеальной парой.