пожертвовал старинное платье и коллекцию предметов, найденных вместе с ним.

— Были ли какие-то условия?

— Да. Мы с принцессой Орсини только что говорили об этом. Это не секрет. Он хотел, чтобы мы провели расследование происхождения платья.

— Почему синьор Пикколоджоне интересовался происхождением платья? — Что он надеялся узнать в ходе расследования?

— Я рассказал все это принцессе Орсини, — директор кивнул на Сашу. — Он хотел установить подлинность платья. Мы тоже. Но он также хотел узнать, как казнили Костанцу да Лари. Честно говоря, не думаю, что это возможно. Спустя пятьсот лет… Но я вынужден был удовлетворить его условия. На порекомендовали синьору Молинари, а она, в свою очередь, принцессу Орсини, имеющую опыт в… такого рода делах. Но почему все эти вопросы?

— У вас были также личные отношения — дружба? Вы были примерно одного возраста. Вы общались?

— Никогда.

— Хорошо. Спасибо. Давайте перейдем к утру того дня, когда был убит синьор Пикколоджоне. Свидетель утверждает, что вы были в его доме около девяти утра, спорили с синьором в его кабинете. Почему вы там были?

— Но меня там не было. — Директор посмотрел на инспектора, затем на Сашу.

— Вы уверены, дотторе Савини?

— Конечно, я уверен!

— Где вы были в девять утра в тот день?

— Ну… это, вроде, была суббота? Я должен был быть дома. Да, я был дома. Теперь я вспомнил.

— Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить вашу историю?

— Это не история, инспектор. Это правда.

— Кто-нибудь может это подтвердить? Кто-нибудь вас видел, например?

Директор напрягся. — Вы обвиняете меня в убийстве?

— Мы ни в чем вас не обвиняем. У нас есть свидетель, который утверждает, что вы были в доме синьора Пикколоджоне в девять утра в день его смерти. Вы говорите, что были дома. Мы просим вас доказать это. Повторяю: может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?

— Есть человек, которого я не хочу вовлекать.

— Боюсь, этот человек уже вовлечен. Это расследование убийства, дотторе Савини. — Если кто-то может поручиться за вас, я предлагаю вам назвать его имя.

Директор скрестил руки на груди. — Без комментариев.

— Тогда у меня нет выбора, кроме как…

— Ладно, va bene. Аличе. Заместитель директора музея Аличе Феррари.

— Как долго вы были вместе?

— Все утро.

— Нам понадобится точное время.

— Мы поехали ко мне в пятницу вечером, после гала ужина. Она осталась на ночь.

— У вас дома?

— Да.

— Во сколько она ушла?

— Я точно не знаю. — директор уставился в потолок, словно мог найти там ответ. — Должно быть, около восьми тридцати или восьми сорока пяти. Так что я не мог быть в…

— Куда вы с синьориной Феррари пошли оттуда?

— Я думаю, она, э-э, вернулась домой, чтобы переодеться. Я бегал, а потом принял душ.

— Кто-нибудь видел, как вы бегали?

— Я никого не помню.

— Как вы объясните тот факт, что вас опознал надежный свидетель в доме Пикколоджоне в девять утра?

— Я не могу этого объяснить. Очевидно, свидетель лжет.

— Зачем свидетелю лгать?

— Я не знаю, чтобы защитить себя, предположительно. — Он скрестил руки на груди. — Вы собираетесь предъявить мне какие-то обвинения, инспектор? Если нет, то, я думаю, мы закончили.

— Как далеко от вашего дома до дома Пикколоджоне?

— Недалеко. — Глаза директора слегка сузились. — Может быть, десять минут на машине.

— И как далеко оттуда до музея?

— Не больше получаса.

— Спасибо, дотторе. Возможно, мы захотим поговорить с вами еще раз.

Выйдя из кабинета Массимо шепнул: — У нас есть пять минут, пока он приходит в себя. Если повезет.

— Пять минут на что? — Не поняла Саша.

— Узнать, где была Аличе Ыеррари утром в день смерти Гвидоне. Пока директор не успел ее предупредить.

Аличе посмотрела на них с нескрываемой враждебностью. — Как полиция смеет допрашивать директора Савини? Он уважаемый человек, а не преступник!

— Вы могли бы помочь ему, синьорина Феррари. — сказал Массимо. — Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

— Хорошо. — Аличе провела их в свой небольшой кабинет. — Что вы хотите узнать?

— Это касается утра, когда был убит синьор Пикколоджоне. Вы помните, где вы были?

— Я была здесь. Пожертвования с гала-вечера все еще поступали, и я добавляла их в таблицу. Я вызвала сотрудников, меня видели.

— Во сколько вы пришли в музей?

Она несколько раз моргнула и облизнула нижнюю губу. — Ну, должно быть, около девяти, я полагаю. Можете спросить Патрицию, она пришла вместе со мной. И Ирена в девять тридцать.

— А где вы были до этого?

— Вы имеете в виду до того, как я пришла на работу?

— Да. Где вы были до того, как пришли на работу?

— Но я не понимаю, почему…

Ее мобильный зазвонил, но Массимо покачал головой. — Не отвечайте. Так где вы были до того, как пришли на работу?

— Я была… с дотторе Савини.

— Вы уверены?

— Думаю, я бы того не забыла.

— Как долго вы с ним были?

— Все утро. Я не смотрела на часы. Ваши вопросы дерзкие и очень личные. Я не обязана на них отвечать. — Она скрестила руки и сердито посмотрела на инспектора. — Когда все это закончится, я намерена подать жалобу

Инспектор и Саша вышли на площадь.

— Умная женщина, ориентируется на ходу. Как только она увидела на дисплее, что звонил Савини, то сразу поняла, что должна предоставить ему алиби.

— А может, это и правда. — Сказала Саша. — Она влюблена в Савини и сделает для него все, что угодно.

— Ты думаешь, они были вместе, когда убили Гвидоне?

— Не знаю.

— Все теперь сводится к домработнице. Действительно ли она слышала голос директора в то утро, или перепутала, или… сам убила Гвидоне.

— Смотри. Домработница сказала, что чайные кофе и печенье не были тронуты, когда она пришла в девять. Когда она вернулась в дом к двум, посуда была в раковине. Значит, Пикколоджоне подал угощение тому, кого ждал.

— Человеку, которого увидел со спины из машины муж сестры Гвидоне. Кстати, наши эксперты изучили все, что связано со стрельбой на гала вечере и пришли к выводу, что мишенью был Гвидоне. Мне кажется, в показаниях свидетелей есть что-то, что мы упустили из виду. Кто-то что-то видел, даже если в то время не понимал, что это значит.

— Но пойти на такой риск? Стрелять в присутствии толпы народа?

— Ты забываешь, что все глаза были прикованы к демонстрации часов.

— А потом началась всеобщая паника.

— Когда люди слышат выстрел, первое, что они делают, это бегут в укрытие, а не ищут стрелка.

— Тем не менее, как стрелок мог быть уверен, что его никто не увидит? И что еще важнее,