– Твое голое пузо, Воин, хорошо запомнило мою науку, а этот, судя по его роже, и так всё знает, – проворчал приятель Берсерка.

– Зато он нанял меня! – заявил Берсерк.

– Очень сомнительное приобретение, – буркнул собиратель ставок. – Из тебя проводник – как из гранаты телохранитель. Давайте уж, проходите. Вы здесь не одни игроки.

Тут он был прав. За спиной Гучко уже скопилась небольшая очередь: четверо мужиков в местном прикиде и три девки, разодетые как киношные шлюхи.

Пройдя внутрь, Гучко оказался в довольно узком пространстве между стеной и небольшим барьером, за которым находилась присыпанная песочком арена. Юрий Игоревич удивился. Он ожидал другого антуража. Что-нибудь типа ринга для подпольных боев без правил, а тут скорее мысль о корриде возникала.

Гучко вспомнилось, как он с братвой оттягивался в Испании в середине девяностых. Вот время было… Есть что вспомнить. Тогда и нужды в экстремальных турах не было.

А много народу, однако. Человек пятьдесят. Все места вдоль барьера, считай, заполнены. И знакомые рожи попадаются. Вот этих шестерых Гучко видел в кабаке для наемников. Мужики как раз принимали пиво у коренастой тетки в кожаном фартуке.

Гучко тоже захотелось пива. Очень. Аж в глотке пересохло. Однако последние его игровые деньги Берсерк пропил еще позавчера.

– Что сейчас будет? – спросил Юрий Игоревич Берсерка.

– Обкатка, – прогудел тот. – Новичок, прошедший обучалку, научится убивать.

– А если не научится? – поинтересовался Гучко.

– Тогда убьют его. В том-то и смак, Свин. В том-то и смак здешней корриды (Он что, мысли мои прочитал? – всполошился Гучко), что тут частенько побеждает бык.

– Вижу, это шоу пользуется популярностью, – заметил Юрий Игоревич.

– Обычно народу поменьше, – ответил Берсерк. – Сегодня против ученика выйдет урод, завалить которого мечтает каждый второй по эту сторону барьера. Но мало кто верит, что это получится у нашего мальца. Тем более, видишь там, над входом, белый флажок? Это значит, что малец не прошел предварительного тестирования.

– Но ты на него поставил.

– Один к четырем. Мертвый Дед не выпустил бы мальца, если бы у того совсем не было шансов.

– Ставки сделаны! – Голос Мертвого Деда перекрыл говор зрителей. – Договор свят!

– Договор свят! – рявнули десятки глоток, и мрачный приятель Берсерка исчез за одной из боковых дверей.

– Пошел мальца готовить, – пояснил Берсерк. – Есть пара минут, чтобы промочить горло. Эй, там! По литрухе пива мне и моему клиенту Свину!

Знакомый загончик.

– Твое оружие, – сообщил мастер оружия, вручая Саньку копье и щит. Так себе щит. Больше похоже на крышку от ящика с криво приделанной ручкой. Не удобный, неухватистый. А вот копье – неплохое. Узкое острие сантиметров пятнадцати длиной. Плюс примерно такой же длины железная трубка. Древко длиной с лыжину, в двух местах обернуто шершавой кожей. Недурной девайс для настоящего бойца.

– Хочешь сделать ставку? – спросил мастер оружия.

– Ставку? На что? – не въехал Санёк.

– Не на что, а на кого. На себя, разумеется.

Санёк помотал головой.

– Я практически в нулях, – сообщил он.

– Тогда отпадает. В кредит у нас не играют. Теперь слушай по делу. У тебя – два боя. Один – со зверем. Другой – с человеком.

– С человеком? Это как бы убийство получается? – засомневался Санёк.

– Это как бы казнь, – с усмешечкой отозвался мастер оружия. Но глаза Мертвого Деда не улыбались. – Твой второй бой – с тварью хуже зверя. Чтоб тебе было яснее, малыш: в Игре три зоны. И наша – самая человечная. А противник твой, чтоб ты был в курсе, из другой зоны. «Техномир» называется. Его оттуда выкинули, и он к нам подался. Шваль. Хорошо, кербер его еще у ворот пометил. Присмотрели за ним. И повязали вовремя.

Ты, главное, не сомневайся, малыш. Дашь слабину – этот тебя проглотит – как волк мышонка. Будет обидно, малыш, если твой путь закончится на этом песочке.

– А что будет, если он меня убьет? – спросил Санёк.

– Не убьет. Новичков не убивают. Но Игра для тебя закончится. Скорее всего – навсегда. А это, поверь, очень большая потеря. Лично я предпочел бы умереть.

Санёк задумался на мгновение, но потом всё-таки решился задать вопрос:

– Мастер, этот, которого мне надо убить… Он кем был там? В настоящем мире?

Мастер расхохотался. Громко и искренне. Потом хлопнул недоумевающего Санька по плечу и спросил:

– А с чего ты решил, малыш, что именно тот мир – настоящий? – И, видя полную растерянность парня, снова захохотал.

А потом подтолкнул Санька к воротам:

– Иди, малыш, иди и убей их всех!

И напоследок всё-таки сообщил:

– Чиновник он. Органы опеки и попечительства.

Вот как…

Задумавшись, Санёк ступил на утоптанный песочек…

– Ни хрена се крокодил… – пробормотал впечатленный Юрий Игоревич. – Чё он жрет такой хлеборезкой? Бегемотов?

– А что поймает, то и жрет, – не поворачиваясь, отозвался сосед справа, мужичок восточного вида с татуировкой головы сокола на щеке. – Он – из мертвяцкой зоны. Их, родимых, и жрет. Крупный, однако. Матерый. Ща будет весело.

– Обана!

Вот уж кого банкир никак не ожидал увидеть. Санёк.

Вот же лошарик. Вышел как погулять.

– Эй! Молодой! Глаза разуй! – заорал Гучко.

– Чё орешь, Свин? – Лапа Берсерка придавила плечо Юрия Игоревича. – Тут звукоизоляция.

– Так ведь сожрет дурня…

– Раз дурень – поделом, – пробасил великан. – А вот пяти сотен жалко.

Крокодил на арене развернулся на месте, взметнув песок, и торпедой ринулся на добычу. А молодой на него даже не смотрел…

О первом тесте Санёк просто не задумывался. Убить свинью. Делов-то… А вот человека…

Слава Богу, рефлексы не подвели. Рука со щитом взлетела сама собой и не просто приняла – отбросила зверя. Как учили. А еще хорошо, что позади была стена. О которую Санька и приложило отдачей.

Зато на ногах устоял.

Свинья, значит? Фигушки! Не свинья, а непонятная зубастая тварь, черная, пузатая, с выпученными глазищами и когтищами дюймовой длины. Один из этих когтей застрял в щите и обломился. Но тварь потеря когтя не обескуражила.

– Сожрет, – авторитетно заявил азиат с татуировкой. – Старый крысюк. Броню разве что топор возьмет. И то не факт. А этой живопыркой… Чем они там думают, в своей учебке. Это ж в одни ворота игра.

«Эх! – подумал Гучко. – А отдал бы деньги – был бы живой!» Не то чтобы ему было реально жалко пацана, но как-то по-глупому получилось. Сгинет молодой не за хрен… крысиный.