— Чего ты хочешь? — настороженно спросил Себастьяно.

— Чтобы мы больше никогда не виделись.

— Значит, ты возвращаешься в Лондон?

Себастьяно не поднял взгляда от фотографии, что держал в руках, когда дед вошел в библиотеку. Затем отложил ее в сторону.

— Да. Было хорошей идеей провести неделю в римском офисе. Я понимаю объем работы, которую необходимо проделать. — Он положил ноутбук в сумку для переноски. Он поработает в самолете, хотя только бог знал, как сильно он устал. Еще чуть-чуть — и он начнет сдавать. Хотя разве это не спасение — блаженное забвение сна?

— А ты будешь видеться с Поппи в Лондоне?

— Нет, — коротко ответил Себастьяно Он знал, что его дедушка почувствовал, что нечто плохое произошло между ними, когда она попрощалась с ними в прошлый понедельник вечером, но они уважали его нежелание говорить об этом.

— Почему нет? — нахмурился Джузеппе.

Этот взгляд многое поведал Себастьяно Например, то, что он снова разочаровал его.

— Потому что Поппи была однодневкой, — раздраженно выпалил он, понимая, что это была правда. Он одиночка. Так он обуздывал себя после смерти родителей. Хорошо, что Поппи уехала. То, что он причинил ей боль, было плохо. И он не хотел задумываться, как он сам себя из-за этого чувствовал.

— Однодневка? — нахмурился Джузеппе. — Разве можно так называть такую женщину, как Поппи?

— Послушай, я хочу кое-что тебе рассказать. — Он выдержал взгляд деда. — Здесь нечем гордиться, но что сделано, то сделано, и уже ничего не изменишь. — Он поморщился. — Я солгал тебе о моих отношениях с Поппи, чтобы заставить тебя уйти в отставку и передать мне «Кастильоне Европа». Итак, если ты хочешь отменить свое решение и передать работу кому-то другому, финансовому директору например, я не буду оспаривать твое решение.

— Стефан не подходит для этой работы. И он не является членом семьи.

— В какой-то момент тебе придется идти в ногу со временем, дедушка. — Он провел рукой по волосам, грудь сдавило. — Я приму любое твое решение.

— Ты единственный человек, который сможет справиться с этой работой. Так было всегда.

— Ты имеешь в виду моего отца? — поморщился Себастьяно.

— Si. Но его здесь нет. И пришло время тебе перестать жить прошлым, которое ты не можешь изменить.

— Я не живу прошлым.

— Нет, живешь. Но о какой лжи ты говорил? Я не видел лжи между тобой и Поппи.

— Ты думал, что мы встречаемся. — И они действительно встречались, недолго. — На самом деле мы не знали друг друга до того дня, когда ты застал нас в моем кабинете.

— Когда я сказал, что вы встречаетесь? — нахмурился его дед.

— В моем кабинете. Ты сказал… — Его глаза сузились. А что конкретно дед сказал? — Ты сказал мне привезти ее сюда на вечеринку. Встретиться с бабушкой.

— Si. Почему бы и нет? Она красивая молодая женщина. Я увидел искру между вами и подумал, что она вновь вдохнула в тебя жизнь. И я был прав. Теперь твоя упрямая гордость все испортит.

Себастьяно смотрел на человека, который взял на себя заботу по его воспитанию после смерти его родителей. Затем он покачал головой:

— Боже! Ты прав.

— Обычно я всегда прав. — Его дед положил руку ему на плечо. — Как долго ты собираешься продолжать наказывать себя за то, что произошло пятнадцать лет назад, дорогой? — тихо спросил он.

«Вечно».

Это слово поразило его. Он действительно собирался винить себя вечно?

И как он мог относиться к Поппи подобным образом? Как он мог подумать, что она охотится за ним из-за его денег? Его статуса? Она — женщина, которая отговаривала его от покупки крошечной фигурки из стекла, которая запретила ему открыть Музей Гуггенхайм, потому что не хотела будить куратора. Боже. Любая другая женщина, с которой он встречался, тут же начала бы петь ему дифирамбы о том, как он важен.

Он посмотрел на фотографию, которую снова взял в руки. Он тяжело сглотнул.

— Вот, — грубо сказал он, передавая дедушке фотографию, которую нашел лежащей лицом вниз в ящике стола. — Она должна быть на стене у бабушки, не так ли?

— Si, — сказал дед грустно, его взгляд был прикован к фотографии Себастьяно и его родителей, сделанной за день до их несчастного случая со смертельным исходом.

Они долго смотрели друг на друга. Отвратительная ноша, которую Себастьяно нес слишком долго на своих плечах, медленно ослабевала.

— Что насчет Поппи? — спросил его дедушка.

Себастьяно сделал глубокий вдох. С ясностью того, насколько он сдерживал себя, пришло осознание, что было легче позволить Поппи уйти, чем столкнуться с его собственными чувствами.

— Я облажался.

Потому что, без сомнения, он любил ее. Целиком и полностью.

— Я сказал твоей бабушке, что на этот раз я стану уважать твою личную жизнь и позволю тебе решить все для себя. Ты слишком твердолобый.

— Я должен на тебя злиться, — покачал головой Себастьяно.

— Si. — Его дед отмахнулся от него, его глаза стали подозрительно влажными. — Ты можешь поблагодарить меня позже.

— Похоже на историю Золушки! — вздохнула Мэри-Энн.

«Да, это так», — подумала Поппи. Но это не сказка о Золушке. Золушка не изучала право, и у нее были волшебные мыши, которые ей помогали. И принц перевернул небо и землю, чтобы найти ее. Уже прошла неделя, а она не услышала ни слова от Себастьяно Она даже не знала, в какой стране он находится.

— Есть более важные вещи для беспокойства Вроде тебя. Как поживаешь? Что сказал доктор сегодня?

— Я в порядке. Сердце почти не беспокоило меня, и руки почти не немели. И на следующей неделе я начинаю курс нового лекарства. И это должно помочь.

— Это замечательно.

Каждый день, с тех пор как она ушла от Себастьяно, Поппи ждала, что кто-то постучится в ее дверь и заберет кроссовки и ключи от квартиры Мэри-Энн. До сих пор этого не произошло. В глубине души она знала, что никто этого не сделает. Это были ее условия, чтобы она согласилась на их сделку. Себастьяно был определенно человеком своего слова.

Поппи выглянула в большие окна, которые выходили в небольшой сад и прекрасный зеленый парк напротив. Квартира Мэри-Энн была за пределами ожиданий Поппи, и она не знала, как Себастьяно удалось организовать такое идеальное место так быстро, но он это сделал. Когда он чего-то хотел, ничто не могло его остановить.

Но она больше не должна о нем думать.

Она взглянула на Саймона, поглощенного видеоиграми.

— Ты уверена, что не против, если Саймон останется на ночь? — Она взяла двойную смену, чтобы компенсировать вечер понедельника, и ей не нравилось, что Саймон так долго был один.