– Дело не в кабане, – произнесла темнота, сгустившаяся между деревьями.

– Я знаю, – ответила я и обняла колени руками. – Что, уж и помечтать нельзя?

– А какой в этом толк? – невидимый дух леса снова улегся за высокими деревьями, как огромный кот. – Нельзя вернуть навеки ушедшего. А вернешь – не обрадуешься.

– Почему ты не остановил зверя? – тихо спросила я. – Неужели это не в твоих силах?

– Лес не вмешивается в дела людей, если люди не вредят ему, – был ответ. – И если они охотятся, то наши звери вправе защищаться.

– Саннежи не охотился на того кабана. В тот день они хотели настрелять мелкой дичи, – обронила я. – Или, скажешь, вепрь кинулся на защиту перепелок?

– Нет, – помолчав, ответил лес. – Мы – это мы. Вожак станет защищать стаю, самцы – самок, матери – детенышей, один из пары – другого, и то не всегда… Но вряд ли кто-то придет на помощь зверю другой породы. Разве что во время пожара, когда белки спасаются на спинах у оленей, а волки не трогают бегущих рядом зайцев. Перед огнем все равны.

– Тогда пожар еще не разгорелся.

– Ты права, – тяжело вздохнули сосны. – В те дни едва затлели первые травинки. Мы виноваты, что не заметили этого сразу. Слишком много лет прошло в мире и покое. Мы отвыкли все время думать об опасности.

– На этот раз уж проследи, чтобы Рыжий с Яном вернулись благополучно, – попросила я. – Дороги тут всего ничего, но мало ли…

Темнота негромко, по-кошачьи фыркнула, но ничего не ответила, а я тут же поняла почему: ко мне подошел Маррис.

– Отчего не спишь, госпожа? – негромко спросил он. – Деррик ведь дежурит, да и я поглядываю… Опасаться нечего.

– Я знаю, – ответила я, вороша угли в костре.

– Тогда… одолевают думы?

– Да.

Разговаривать с ним мне вовсе не хотелось. Признаюсь, когда он присоединился к нам, я еще подумала, что Маррис может пригодиться, лишним боец не будет, но теперь понимала, что ошибалась.

– Позволь, угадаю, госпожа, – сказал он, присев рядом. – Ты беспокоишься о том, как бы не быть обманутой?

Я покосилась на него, ожидая увидеть усмешку, но нет, Маррис был совершенно серьезен.

– Мы не знаем, куда отправились Рыжий с Яном, – добавил он. – Может быть, на разведку, а может – за людьми Рикардо. Или же те станут поджидать тебя в том укромном месте, где якобы схоронились контрабандисты. А наших спутников, возможно, давно уже повесили, а место их заняли верные королю солдаты!

– Чему быть, того не миновать, – ответила я. – А если все так, как ты говоришь, я дорого продам свою жизнь… Но Рыжему я верю.

– Почему, госпожа? – удивленно спросил Маррис. – Он ведь обычный бродяга, разбойник с большой дороги!

Я только плечами пожала.

Я сама не знала, почему доверяю этому странному человеку. Может быть, он и впрямь обманул меня, а я, устав бояться собственной тени, отдалась на волю судьбы? Вернее, в руки незнакомца по кличке Рыжий? Что, если он действительно приведет солдат и меня доставят в столицу связанной и одурманенной?

Нет, что за глупости! Я несколько ночей спала бок о бок с ним, ела его стряпню и пила из одной с ним фляги, и не было ничего проще, чем опоить меня каким-нибудь зельем и схватить сонной и ничего не подозревающей! И тогда, и теперь до столицы было не так уж далеко. И если уж на то пошло, если наши спутники верны вовсе не мне, а Рыжему и золоту… Той же Медде ничего не стоит скрутить меня, она намного сильнее. От кого-то одного или даже двоих я еще смогу отбиться, но не от всех сразу, я все-таки не воин…

– Госпожа, прошу тебя, – сказал Маррис, придвинувшись ближе, – едем со мной!

– Что? – очнулась я. – Зачем?

– Мое поместье совсем рядом, – быстро выговорил он. – Искать там станут в последнюю очередь, особенно после того, как эти люди инсценировали мою гибель. Там ты сможешь жить спокойно, а я тем временем уговорюсь с достойными людьми… Отец вел переписку со многими, и я знаю, что кое-кому не по нраву нынешний король! Но они боятся… Однако если ты будешь с нами, то они перестанут сомневаться и выступят наконец против Рикардо! – Он перевел дыхание и добавил: – Тебе опасно самой ехать в столицу. Ты ведь не знаешь этих людей, правда? Кроме разве что Деррика, а он упоминал, что и сам встретил их совсем недавно… Достаточно одного неосторожного слова, и ты окажешься у людей короля! Уж прости, тебя сложно с кем-то спутать…

Я молчала, а лес притих. Дух, однако, не ушел, я чувствовала его дыхание. Наверно, ему тоже было интересно, к чему ведет Маррис.

– А ты кем себя видишь? – спросила я наконец. – Если вдруг случится чудо и с Рикардо удастся снять корону, желательно с головою вместе, чего потребуешь ты у королевы в обмен на свою помощь? Хочешь стать главнокомандующим? Министром? Может, казначеем или послом?

– Признаюсь, я… – сказал Маррис и запнулся, но лишь на мгновение, тут же продолжив: – Госпожа, раз уж все равно мы не спим, выслушай меня!

– Ну так говори, – равнодушно ответила я.

– Когда-то давно отец впервые взял меня с собою в столицу, – проговорил он негромко и тоже уставился в огонь. – Все для меня было внове, все казалось таким… прекрасным! Словно там и воздух иной – а это пахло морем, я сразу и не сообразил, – и люди другие, и вокруг столько чудес…

– Сколько же тебе было лет? – спросила я.

– Кажется, десять или немногим больше, – ответил Маррис, подумав. – Помню, я еще ездил на пони – отец сказал, что до настоящего коня я пока не дорос. И вот, когда мы ехали по одной из главных улиц, кто-то вдруг промчался ураганом навстречу, крича, чтобы освободили дорогу – проследует ее высочество со свитой!

Он вздохнул и улыбнулся.

– Я думал, мимо проедет золоченая карета, запряженная белыми лошадьми в пурпурных попонах и с плюмажами в локоть длиной, да не одна – придворные дамы вряд ли будут верхами! Но ошибся…

– Дай угадаю, – вздохнула я, – по улице с грохотом пронеслась кавалькада пестро одетых охотников?

– Именно, госпожа. Во главе скакал какой-то смуглый незнакомец – я потом уже узнал, кто это такой, – а рядом с ним, на маленькой рыжей лошадке, – ослепительной красоты девочка в мужском наряде. Это была ты, – добавил зачем-то Маррис. – Я запомнил, как ты засмеялась над какой-то его шуткой, а потом вдруг осадила лошадь… Я тебе позавидовал, мы же ровесники, я даже немного старше, но… я трясся на толстом пони, а у тебя был настоящий скакун! Так вот, ты остановилась и спросила о чем-то у старой торговки. У нее яблоки рассыпались, красивые, темно-красные…

– Помню, – кивнула я. – Это была хромая Бет, она всегда торговала на углу. У ее домика росли именно такие яблони, еще ее дед привез откуда-то саженцы, она и торговала. Редкой красоты и величины яблоки были, сочные и сладкие, душистые. Их по одной штучке брали, полакомиться, потому как цену им Бет знала. А если целыми корзинами, то на господский стол, и уж не с улицы, а прямо с деревьев… А тут все заторопились убраться с дороги, ее кто-то толкнул, она и уронила корзину, и прости-прощай, дневная выручка: кто же купит побитое? Если только за бесценок отдавать… Я дала ей золотой и взяла последнее яблоко из корзины.