— Гм-м… — сказал я.

— Спасибо. Не забудь поесть. Тридцать процентов как раз напомнят тебе о ценах шестьдесят пятого года.

Долина Санта-Инес развалилась между двумя горными хребтами, наслаждаясь солнцем и негой. Это место, удостоившееся благодати теплого климата, позволяющего круглый год ходить в рубашке с короткими рукавами, и покрытых виноградниками склонов гор, иногда принимают за Эдем. Когда нет винограда, цветут яблони. Холмы пологие, а легкий ветерок с океана приносит прохладу. Туристы валят туда валом, привлеченные вином, едой, антиквариатом, лошадьми и фантазиями, которые бы сбылись, если бы да кабы.

Большинство городов этого края — Солванг, Бьюлтон, Баллард, Лос-Оливос — процветают именно благодаря туристам.

Но есть там и городок «Оджос негрос», названный так в честь рваной дыры заброшенного карьера.

Построенный на негостеприимном треугольнике лишенной влаги грязи к югу оттого места, где шоссе 101 сворачивает на Лос-Аламос, «Оджос негрос» когда-то служил местом отдыха на шоссе; жители кое-как сводили концы с концами. Когда же шоссе перенесли на несколько миль к северу, городок умер.

Умер и Уэнделл Сэлми, шериф, который расследовал дело об убийстве Брайт и Тран девять лет назад. Майло узнал об этом из базы данных полицейского управления. Он также договорился о моей встрече с нынешним шерифом, Джорджем Карденасом, на одиннадцать часов утра.

— Не жди от него слишком много, Алекс. Парень работает всего полтора года. Если сможешь там принюхаться, замечательно. Вдруг найдешь одинокую душу, которая мечтает поговорить?

«Оджос негрос» не значился ни на одной из моих дорожных карт, поэтому пришлось обратиться к службе онлайн. В описании маршрута содержалось предупреждение о ничем не обозначенном повороте через 4,3 мили после дороги на Бака-стейшн.

В десять вечера Майло позвонил снова. Он уже три часа сидел в своей машине и смотрел, как ничего не происходит у квартиры Тони Манкузи.

— Мечтаешь поговорить? — спросил я.

— Делом занимаюсь. Только что поймал детектива из офиса шерифа Санта-Барбары, который вместе с Сэлми расследовал дело Брайт — Тран, Он сказал мне, что дело изначально было «висяком», но он на пенсии, скучает, поэтому согласился встретиться с тобой. Его зовут Дональд Браген, живет в Бьюлтоне. Был сержантом, по голосу можно догадаться, что до сих пор своим званием гордится. Сегодня днем он летит в Сиэтл, оттуда чартером на Аляску, на рыбалку. Если ты доберешься до Санта-Барбары к девяти часам, он готов позавтракать с тобой в «Моби Дик» на пристани Стирна.

— Захвачу гарпун.

— Чао. Возвращаюсь к своему «Ред булл» и буррито.

— У вас с Тони одинаковые пристрастия в еде?

— И даже одна грязная ложка на двоих, — хмыкнул он.

— Сопереживание?

— Культурные вкусы.

На следующее утро я выехал в семь утра, пережил пробку на участке от Энсино до «Тысячи Дубов», слегка пренебрег ограничениями на скорость, когда проехал Камарилло, и приближался к Санта-Барбаре без двадцати девять. Майло позвонил, чтобы сообщить, что Дональд Браген улетел более ранним рейсом и отменил завтрак.

— Нет желания говорить о старых неудачах? — предположил я.

— Или семга решила устроить шоу пораньше, самонадеянные ублюдки.

— Рыба?

— Прыгают против течения, как будто могут этим кого-то удивить.

Я уже миновал тридцать миль городского пляжа и проехал то место, где шоссе 101 сворачивает на север, в глубь материка, а все намеки на голубую воду исчезают. Съезд на дорогу Бака-стейшн нашелся легко, но необозначенный поворот оказался почти в шести милях. Его бы и ищейка не отыскала.

Подскакивая на плохой дороге, я ехал сквозь шеренгу тополей, которая кончилась так же внезапно, как кончаются голливудские браки. С обеих сторон дикая трава цвета соломы по пояс и то там, то здесь — серые искривленные стволы деревьев. На севере временами был виден хребет Санта-Инес, но он держался на почтительном расстоянии, как неуверенная старлетка.

Показался старый карьер, из которого когда-то добывали известняк. Раскоп был загорожен пластиковыми панелями на цепях, но через отверстия в пластике можно было заглянуть и увидеть темную дыру. Также там висели знаки с черепом и скрещенными костями, делая обстановку несколько более дружелюбной. Я уже было поехал дальше, как заметил движение.

Из травы выглянул серый койот, пошуршал травой и скрылся.

Проехав еще несколько тополиных пеньков и не увидев ничего более интересного, я добрался до стихийной мусорной свалки и засиженной птицами таблички, на которой значилось: «„Оджос негрос“. Высота над уровнем моря 231 фут, население 927».

Через полмили мне встретилась худая брюнетка, которая шла по обочине с большой металлической клеткой. Она несла ее обеими руками перед собой, находясь, таким образом, спиной ко мне. Крайне неловкая позиция.

Звук мотора моей машины заставил ее обернуться, но она продолжала идти к старому коричневому джипу, стоящему в десяти ярдах впереди.

Я остановился и опустил стекло с пассажирской стороны. Брюнетка резко повернулась, загородившись от меня клеткой. Пружинная ловушка для зверья, наверняка очень тяжелая для такой хрупкой женщины. Дно было покрыто бурыми пятнами.

— Вам что-то нужно? — Слегка за двадцать, латиноамериканка, в обычной белой блузке, джинсах и сапогах. Густые блестящие волосы туго стянуты назад, открывая высокий чистый лоб. Золотисто-карие глаза, крупный нос, тонкие губы. Очаровательная женщина, слегка угловатая, как хищный зверек.

— Я ищу шерифа Карденаса.

Клетка слегка опустилась.

— Поезжайте вперед. Он в городе.

— А город далеко?

— Сразу за первым поворотом.

— Спасибо.

— Вы, наверное, врач из Лос-Анджелеса?

— Алекс Делавэр.

— Он вас ждет, — кивнула она.

— Вы у него работаете?

Она улыбнулась:

— Я его сестра, Рикки.

Я протянул руку.

— Вам не стоит меня касаться, после того как я прикасалась к этому.

— И что вы поймали?

— Еще одного койота. Одна из пожилых жительниц нашего города, за которой Джордж присматривает, все время жалуется, что они разбрасывают ее мусор, но никак не хочет завести баки, которые бы плотно закрывались. Ей восемьдесят девять, поэтому, когда она слышит шум или видит разбросанный мусор, она зовет Джорджа. Это вообще-то дело организации по защите животных, но нечего даже пытаться их сюда затащить.

— А вы доброволец?

— Я приехала на неделю на побывку, а больше все равно нечего делать. — Она подняла клетку. — Это был совсем маленький койот, щенок, очень напуганный, так жалобно пищал.