ведь не все так близки были с князем, как Евпатий, чтобы получить разрешение изготовлять украшения для княжеского двора. Третьим соседом из ближайших был тоже боярин Святослав, чей дом был почти вдвое больше, чем у Коловрата, и к тому же богато разукрашен резьбой и позолотой. Святослав, как следовало из рассказов приказчиков, тоже был близок ко двору. Ведал у князя Юрия, похоже, дипломатическими вопросами, – вел переговоры и «устраивал дела» с инородцами, часто пропадая в неизвестных землях, как и купцы, но с другими целями. А кроме того, еще торговал оружием, имея кузню, как и Евпатий. Этот боярин мог посоперничать богатством и княжескими почестями с Евпатием, а то и превосходил его кое в чем.

– Промеж купцов сказывают, – балаболил без умолку Захар, – что Святослав уехал в Муром торговать. Да только на днях купец Иван Большой возвратился из поездки по южным странам с товарами, сказывал, что видел Святослава на реке Воронеже. Видать, боярин к половцам по делам тайным поехал, да туману напустил для отвода глаз.

«Вот она, тайная политика, – усмехнулся про себя Кондрат, рассматривая небольшой, но опрятный дом с десятком пристроек, стоявший дальше вниз по склону холма. – Одна случайная встреча, и весь город знает о планах руководства».

– А это что за дом? – воткнул боярин слово в бесконечный монолог приказчика, позабыв, что и так должен все здесь знать.

– Здесь вдовая боярыня Умила живет, муж ее давно уж помер, на охоте медведь задрал, – походя ответил Захар и как ни в чем не бывало продолжил свой рассказ о купцах, боярах и дальних странах.

Кондрат поневоле вздрогнул, проведя рукой по груди, прикрытой многочисленными кафтанами, от которых на солнце уже стало довольно жарко. Сдвинул шапку со лба, подставив его налетевшему ветерку. Затем, усилием воли отогнав мысли о медведях, которых в здешней округе, похоже, водилось немерено, он вновь принялся осматривать соседские терема. Подняв взгляд повыше, Кондрат разглядел вдалеке укрепленный замок. Тот стоял на самом высоком месте Рязани, отделенный ото всех глубоким рвом. Судя по всему, это был княжеский кремль.

«А боярин-то, похоже, из скромных мужиков был, – с одобрением подумал Кондрат, закончив беглый осмотр близлежащих строений и вспоминая свое жилище, более походившее на крепость, чем на дворец, – хоть и богат, а денег на ветер не бросает. Молодец».

Спустившись с холма, они миновали церковь – проезжая которую, новоявленный Евпатий перекрестился вслед за приказчиками, – и углубились в квартал с более плотной застройкой. Дома здесь тоже были богатые с виду, но стояли уже плотнее друг к другу, образуя несколько довольно широких улиц. По одной из них, распугивая конями попадавшийся люд, боярин с приказчиками добрались до крепостной стены и выехали за нее сквозь ворота. Как узнал из бесконечного монолога Захара боярин – ворота назывались Спасскими. Через них шла главная дорога от княжеского кремля на холме, вдоль всего Среднего города – так назывался квартал, где обитал нынче сам боярин Евпатий, – прямиком к Ряжским воротам, минуя мастерские и лавки Столичного города. Сразу за Спасскими воротами обнаружился еще один кирпичный храм – Спасский собор, – давший название массивным воротам. Перекрестившись еще раз с поклоном, Кондратий доехал шагом до перекрестка и направил своего смирного коня вслед за Захаром, который, не прекращая разговора, свернул на развилке налево, к Исадским воротам. Как уже знал Кондратий, неподалеку от этих ворот и находился его кузнечный промысел.

Здесь, за стеной Среднего города, зажиточный люд встречался редко. Это были кварталы ремесленных людей и бедноты, кормившийся разными промыслами, от кузнечных до гончарных. Проезжая еще Спасский собор, боярин заметил издалека целую ораву нищих, просивших милостыню у всех встречных с таким рвением, что в случае отказа им было не позавидовать. К счастью, боярин проехал стороной, но на будущее отметил себе, что ему по статусу, вероятно, полагалось разбрасывать милостыню горстями. И еще подумал, что наверняка это за него делали вездесущие приказчики. Кондрат мысленно поблагодарил провидение за то, что выбросило его в этот мир не одного и не на пустое место, а снабдило такими знающими помощниками.

Глядя по сторонам, Кондратий вдыхал дымно-смоляные запахи, перемежавшиеся смрадом и вонью, и не мог надивиться тому что происходит вокруг. Работный люд, разодетый в мешковатого вида рубахи, сновал по своим делам, то и дело преграждая путь конным. Или сидел по своим мастерским и сараям, откуда валили дым и пар. Изготавливая нечто молотом, вырезая ножом или связывая, вышивая, скрепляя. В общем, все были при деле.

Сегодня был его первый «выход в люди», и боярин с жадностью впитывал в себя все незнакомые виды и образы, навалившиеся на него и взволновавшие душу. Кондрат почувствовал себя вдруг каким-то разведчиком или, скорее, исследователем неизвестного мира, невесть как влезшим в чужую шкуру. Шкура ему досталась неожиданно богатая, но, надо сказать, предполагавшая ответственность поболее, чем у других. Еще из книжек он уразумел, что жизнь рядом с властителями любого рода – это всегда палка о двух концах. Могут осыпать милостями, а могут и голову с плеч. С этим на Руси никогда не церемонились. Почему он оказался в этом странном мире не холопом, а именно боярином, за какие такие заслуги – небеса молчали. Пока. Предоставляя Кондрату возможность самому разобраться. Узнать, в чем тут, как говаривала его бабуля, божий промысел. И пока что единственное, что надумал Кондрат, не считавший себя достойным вечной жизни или жизни за чей-то счет, – ему просто повезло. А будущее покажет. Мир вокруг сейчас был на удивление осязаем и реален, хотя и не мог быть таким по определению.

Окутанный внезапно нахлынувшими размышлениями о своем бытие, рязанский боярин вскоре доехал до края большого оврага, разрезавшего городскую землю огромной загогулиной, дальний конец которой упирался в крепостную стену. К этому оврагу выходили задние дворы как минимум двух дюжин строений, походивших на низкие вытянутые амбары. Буквально из каждого сейчас валил не то дым, не то пар. Из-за бревенчатых стен, почти черных от копоти, раздавались методичные удары молотов. Услышав эту музыку, Кондрат решил, что они, наконец, прибыли. И не ошибся.

– На месте мы, Евпатий Львович. Пора посмотреть, что с заказом княжеским делается, – сообщил Захар, придерживая коня, и, обернувшись к боярину, вполголоса добавил: – Да кузнецов припугнуть для острастки, а то они что-то тянуть стали с работой. Особливо Кузьма, с тех пор как у него шестое дитя народилось, да Храбр – который едва только из запоя вышел… Хотя по трезвости лучше их работников во всей Рязани не сыскать.

Став неожиданно серьезным, Захар напомнил:

– Нам,