– Снимаем швартовы, парни. – Я поднял с земли тяжелую свайку, больше похожую на немалый ломик. – Аккуратно!

Вывернув с немалым трудом и матюками из бедных акаций врезавшиеся тросы, мы придержали их снизу, обтягивая. Иначе они такую бороду могут на барабане намотать, потом проще срезать болгаркой.

Илья и Зиганьшин полезли наверх, а я с винтовкой страховал их. Солнце почти скрылось.

– Ромашкин, заканчивай работу! – ожила на плече рация.

– Давай домой, – ответил я и поймал проплывающий мимо штормтрап. Встав на ступеньку, вместе с дирижаблем пошел вверх и полетел на озером. Внизу, под моими ногами, в тростниковых зарослях выла разочарованная нечисть.

– Позер! – хмыкнула рация голосом старпома.

Какое-то время я просто балдел, болтаясь над огромным озером. Красотища потрясная, словами сложно описать. То заросли тростника, то заросшие травой и деревьями развалины многоэтажек, торчащие из воды и приспособленные птицами под гнездовья. Значит, на таких островах нежити нет, проточная вода кругом. Здоровенные косяки рыб, стая огромных толстолобиков, скачущих дельфинам на зависть, тучи чаек и уток, косяки лебедей, пеликаны и даже фламинго. Так я и болтался над водой, вентилируясь. Ровно до тех пор, пока внизу не увидел огромную, судя по всему, щучину. По моим прикидкам, рыбка была длиной не менее пяти метров и так заинтересованно следила за мной, что я в темпе вальса рванул вверх по балясинам, вплетенным в толстые пеньковые тросы.

17 июля 2241 года, суббота

На борту дирижабля «Горнорудный»

Василий Ромашкин

Поднявшись, я первым делом нажал на клавишу корабельного переговорного устройства в тамбуре.

– Ходовая – ответь второму тамбуру. Командир, погрузка гражданских и экипажа самолета завершена, происшествий нет. Старший десантной группы Ромашкин.

– Молодец. Отдыхай. Виктора сменишь после полуночи. – Ну вот, опять мне собачья вахта. Везет, что скажешь. Ладно, надо одно дело сделать, и спать.

Шагнув в коридор и получив по загривку от боцмана, правда, сугубо одобрительно, я увидел растерянного второго пилота, вертящего в руках кобуру с ПМ.

– Это что, мне его никому сдавать не нужно? – Судя по всему, он этот вопрос задал как минимум в третий раз. Потому что обычно наш второй мех, Виктор Замятин, на данный момент вахтенный офицер, спокоен как удав. А тут немного психовать начал.

– Да, оставьте его себе. У нас ручное оружие не регистрируется и не декларируется. Но учтите, наличие оружия, с помощью которого было совершено преступление, суд рассматривает как отягощающее обстоятельство. Сейчас идите, разбирайте вещи, которые вы загрузили в грузовой трюм номер два. Василий, проводишь? – Замятин повернулся ко мне.

– Провожу, – кивнул я. – Только, Вить, не знаешь, где та высокая блондинка-стюардесса?

– В третьем трюме. Он же для десанта модернизирован, герметичен и теплоизолирован. Там сейчас рундуки вешают и гамаки.

– Ясно, спасибо. Пойдемте, офицер? – Я повернулся ко второму пилоту с самолета.

Проводив его к груде вещей в сетках, пробежал по гулким пайолам до третьего трюма, наполненного негромким гулом голосов, затихших при моем появлении.

Сопровождаемый напряженными и испуганными взглядами, я прошел к сидящей около переборки девушке, притянувшей колени к груди и пытающейся не разреветься. Поглядел на нее, опустился перед ней на одно колено, взявшись рукой за ствол автомата, приклад которого упирался в пол.

– Прости меня, так было нужно. Если тебе станет легче, можешь врезать мне по морде. – Я заглянул в глубокие серо-синие глаза блондинки. Красивые глаза, кстати, и брови над ними красивые, цвета старой бронзы. Про волосы, отливающие золотом и уложенные в высокую прическу, и говорить нечего.

Лицо вообще потрясающе красивое, гармоничное.

Девушка молча поглядела на меня и со всей дури влепила мне оплеуху левой рукой. Да конкретную такую, как бы не круче, чем та, которую я получил от Сары. Потом замахнулась еще раз, но передумала и, уткнувшись мне в грудь, разревелась.

Глядя на нее, захлюпали носом, а потом и заплакали в голос ее коллеги-стюардессы, сидящие и стоящие неподалеку девушки, взрослые женщины, заревели несколько малолеток.

– Ну вот, сразу реветь. – Подождав какое-то время, я вытащил из заднего кармана запасной чистый платок и протянул его блондинке. – Мое имя Василий, я бортовой стрелок этого корабля.

– Могу еще плюху закатить, другой рукой. – Блондинка взяла у меня платок, вытерла глаза и высморкалась, после чего скомкала в руке. – Постираю – отдам. Спасибо тебе. За все. Меня Варварой зовут. Друзья – Варей. Если хочешь, тоже называй меня Варей.

– Варенька. Красивое имя очень красивой девушки, – улыбнулся я стюардессе. – А плюху не надо. Ты мне справа из уха всю серу выбила, а слева мне ухо пару недель назад прочистили, так что хватит.

– Надо же, как тебе везет с девушками! – рассмеялась Варя. Очень красиво рассмеялась, сверкая зубами и глазами, да и ямочки на порозовевших щеках обозначились оченно симпатичные. И голос. Ой какой голос. Мужикам колыбельные петь.

– Мне пора, Варь, еще ночью дежурить. Все хорошо будет, еще увидимся, наш дирижабль хоть и побольше вашего самолета, но все равно такую девчонку не спрячешь! – Я улыбнулся, вставая.

– Иди уж, сыщик! – Варя подала мне руку и сама с моей помощью встала. – Спасибо, что напомнил. Девушки, ну-ка давайте поможем. Надо развешивать гамаки, все устали. И еще командир дирижабля обещал ужин, нужно помочь его организовать.

Я с неохотой вышел из десантного трюма, Варя очень приятная девушка. Но там где-то сотня народа, не поухаживаешь, и так все уши грели во время нашего разговора.

Около нашей с Витькой каюты меня подкараулил Ильшат.

– Держи, твоя доля! – и протянул мне банку, в которой что-то булькало и позванивало. – Когти с передних лап дэва. Я и Илья по пятерке с задних взяли, а тебе десяток с обеих передних. Тут смесь спирта с формалином, пару недель проквасятся, вытащишь и вычистишь. А потом продашь, их поштучно скупают, до пяти сотен золотом за коготь. С тебя литр спирта. Ну или пять бутылок водки.

– Годится! – Я принял емкость и посмотрел ее на свет. Внутри, в красноватом от крови растворе, бултыхались жуткие украшения. А ведь кое-какие модницы их на свои стетсоны пришпандыривают! – С меня хороший гудеж, парни. Как только, так сразу.

– Годится, – эхом отозвались ребята и потопали к себе, а я зашел в каюту, первым делом вычистил винтовку, переснарядил магазин с серебром и воткнул его в приемник винтаря. После чего поставил свою красавицу в пирамиду. Рядышком с трофейной СВТ-40.

С тех орлов, которых мы с Витьком грохнули или повязали в борделе, мы почти ничего из оружия не взяли. Точнее, продали то, что нам досталось в качестве трофеев. Крупнокалиберные револьверы-понторезы, обрезы вертикалок, магазинки и полуавтоматы. Тэтэшники девчонкам купили на часть денег от трофеев. А вот эту «Светку» Алма-Атинского арсенала я забрал. Новенькая, чуть ли не из коробки, из нее и не стреляли, по-моему. Отличная машинка, магазины от моей винтовки подходят, калибр тот же, единственное – гражданский полуавтомат. А так точная реплика армейской винтовки времен Великой войны. Красивая, надежная и ладная машинка, да еще ложа не из березы, а из отличного среднеазиатского ореха.