Некоторое время они смотрели друг на друга, наконец Гамаш улыбнулся и опустил глаза. Но Майкл Розенблатт внял предостережению и спросил себя, не слишком ли он разоткровенничался.

– После его смерти начались разговоры, что он действительно сконструировал свою суперпушку, – сказал Розенблатт. – И что она была готова к испытаниям. Но никто не знал, где она находится. К тому же это были всего лишь слухи. Люди любят драматические сюжеты, но на самом деле в них не верят.

– Почему его убили? – спросил Бовуар.

– Никто, конечно, толком не знает, – ответил Розенблатт. – Высказывалось предположение, что таким образом хотели предотвратить создание пушки.

– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали», – процитировал Гамаш, глядя на пожилого ученого. – Вы не все рассказали, профессор. Рано или поздно мы все выясним, вы ведь знаете. Откуда на орудии взялась такая гравировка – семиглавый зверь? Зачем она понадобилась Джеральду Буллу? И к чему эта цитата?

Профессор Розенблатт скользнул по комнате взглядом, который мог бы показаться до смешного вороватым, если бы разговор шел не об орудии, само существование которого стоило жизни как минимум двум людям: его создателю и Лорану. И назначение которого состояло в том, чтобы убить гораздо большее число людей.

Майкл Розенблатт слишком поздно понял, что он недооценил своих собеседников, и в первую очередь Гамаша. Все верно, в конечном счете они докопаются до истины.

Но возможно, лихорадочно подумал он, не до всего.

Он вполне может и сам рассказать им кое-что. Но разумеется, не все.

– Джеральд Булл был настоящим человеком Возрождения, – сказал он и, услышав смешок Бовуара, добавил: – В эпоху Возрождения создавались удивительные произведения искусства и техники. Однако это были жестокие времена. Я не закрываю глаза на то, что перед нами оружие, назначение которого – убивать.

– Оружие массового поражения, – вставил Гамаш, которому тоже претили восхваления в адрес конструктора-оружейника, торговца оружием.

Профессор Розенблатт внимательно взглянул на него, проверяя, нет ли скрытого смысла за точными словами, выбранными Гамашем. Вроде бы нет.

– Верно. Но, кроме того, Джеральд Булл был почитателем классики. Он любил музыку, живопись, историю. Доктор Булл прекрасно осознавал, что он проектирует. В среде конструкторов-оружейников ходили слухи, что он не только создал суперорудие, но и выгравировал на нем семиглавого зверя, упомянутого в Апокалипсисе.

Он обвел взглядом собравшихся. Изабель Лакост честно пыталась вспомнить, что ей рассказывали о Библии в школе. Бовуар нетерпеливо качал головой. А Гамаш просто смотрел, но так, что профессору становилось неуютно.

– Вавилонская блудница, – подсказал Розенблатт.

– Да расскажите уже! – выпалил Бовуар, у которого лопнуло терпение.

Профессор извлек из кармана свой айфон, потыкал пальцем в экран и положил аппарат на стол. Возле тарелки с печеньем появилось изображение вставшего на дыбы семиглавого чудовища с длинными змеиными шеями, торчащими из тела.

Верхом на звере сидела женщина, и смотрела она не вперед, куда несло ее чудовище, а назад – на кого-то, кто смотрел на нее.

– И кто она такая, эта Вавилонская блудница? – спросил Бовуар.

Профессор Розенблатт хотел было ответить, но передумал и обратился к Гамашу:

– Полагаю, вы знаете?

– Антихрист, – произнес Гамаш, не отрывая глаз от экрана.

Бовуар поперхнулся от изумления.

– Да бросьте вы! – Его красивое худое лицо избороздили смешливые морщинки. – В самом деле?

Он обвел всех взглядом и наконец обратился к пожилому ученому:

– Вы серьезно говорите, что эта штуковина в лесу – дьявол?

– Я так не сказал. Но вы спросили про Вавилонскую блудницу, и вот вам ответ. Можете найти сами или спросить у какого-нибудь знатока Библии. Существует множество толкований относительно зверя и его семи голов, но большинство приходит к одному и тому же выводу: Вавилонская блудница направляется в Армагеддон.

– Как и Джеральд Булл, – подхватила Лакост. – Создавая свою суперпушку, он приближал конец света.

– Не совсем так, – возразил Розенблатт и зачем-то посмотрел на свои ботинки. – Тут сообщество расходится во мнениях. Многие – и, вероятно, их большинство – считают доктора Булла наемником. Торговцем оружием. Мастером на все руки. Он конструировал, создавал и продавал любое оружие, отвечающее самым высоким требованиям.

– А остальные? – спросил Гамаш. – Меньшинство?

– Для них доктор Булл – герой, ведь он вовсе не скрывал, зачем создает свое суперорудие и для кого. Они считают, что выгравированный на лафете зверь – это своего рода знак. Наподобие того, как летчики Второй мировой нередко рисовали на своих самолетах пугающие изображения.

– Он назвал свою работу «Проект „Вавилон“», – сказал Гамаш. – Почему?

– Кто был дьяволом в конце восьмидесятых? – спросил Розенблатт.

– Советский Союз, – ответила Лакост, вспоминая историю.

– Холодная война шла на спад, – возразил Гамаш. – Ельцин и президент Горбачев проводили политику гласности.

– Вот именно, – сказал Розенблатт. – Но был кое-кто еще. Союзник, быстро превращающийся во врага. Волк в овечьей шкуре, если использовать еще один библейский образ.

– Вавилон? – повторил Гамаш. – Вы хотите сказать, что Джеральд Булл создал свое орудие для Саддама Хусейна?

Он даже не пытался скрыть свой скептицизм и мог только представить, какое лицо сейчас у Жана Ги.

– Вы в это не верите? – спросил профессор Розенблатт.

Его слова упали в тишину, проплыли по комнате и сгорели в камине.

– А вы бы поверили? – спросила Изабель Лакост, глядя на старика и пытаясь понять, не помешался ли он.

Существование пушки было довольно трудно признать, но ее она по крайней мере видела, прикасалась к ней. И знала: пушка настоящая. А вот предположение Розенблатта было уже за гранью.

– На самом деле не имеет значения, верите вы мне или нет, – сказал Розенблатт, собирая бумаги. – Вы просили рассказать, что мне известно. И я рассказал.

Он поднялся, и Гамаш встал вместе с ним.

– Вы и мальчику не поверили, – тихо произнес Розенблатт. – И посмотрите, что случилось.

Гамаш на миг оцепенел, словно жизнь покинула его. Потом он вздохнул и снова сел.

– Пожалуйста, присядьте, – сказал он, показывая на место рядом с собой.

Профессор Розенблатт поколебался несколько мгновений, но тоже сел.

– Расскажите, что вам известно о «Проекте „Вавилон“» и Джеральде Булле.

Профессор Розенблатт обвел их взглядом и увидел если не доверие, то по крайней мере желание попытаться понять.