— Глубоко копаете, товарищ Иванов. — Я откинулся на спинку кресла. — А как тогда, позвольте спросить, джипсы пошли на мировую? Когда наши истребители кружили над единственной уцелевшей домной, разродившейся гребешками?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Значит, набор инстинктов у джипсов шире, чем у обычных наших насекомых.

Возразить по существу я не мог, а спорить ради того, чтобы лишний раз провести оселком по лезвию ума, не в моих привычках, поэтому я заткнулся. Иванов посидел молча. Ему явно не хотелось прерывать разговор, интересную беседу с младшим коллегой, перед которым можно блеснуть, выстроить кирпичики информации (что полезно для дела), да и просто отдохнуть (что еще полезнее).

— Дай-ка я тебе прочту любимый отрывок из сочинения партнера Позитрона Первого. Не против?

— Очень за!

— Тогда слушай. — Он зашелестел страницами. — Вот!

«Великий Патриарх ошибался в единственном — в определении подвига. Все мы помним, что нет выше доблести, чем прожить все отпущенные медициной периоды, убить много врагов и принести себе, а значит, и Партнерству максимальную пользу. Но чем дольше я живу…» — тут Иванов прервался и посмотрел на меня:

— Вообще-то ягну никогда не говорят о себе «Я». Только «Мы». Но во многих местах мои спецы переводят единственным числом первого лица для пущего пафоса…

«Но чем дольше я живу, тем сильнее поднимается в моей душе убеждение, что это неполное определение. Иначе отчего меня охватывает такой восторг, когда я несусь среди звезд, режу твердый вакуум, а враг попадает в захват прицела? Такой радости не испытываешь даже, когда дело выиграно и Пожиратели подставляют свои несокрушимые носы потоку солнечного огня! Эта эмоция настолько сильна и благодатна, что только ради нее стоит жить. Приобретение столь положительных ощущений есть высшая выгода, которую не сравнить с материальными приобретениями. Итак, подвиг может быть скрыт не только в выгодном размене и получении пользы, но и в процессе боя ради него самого. Я обсуждал этот феномен с другими партнерами и не нашел понимания. Однако мои подвиги велики и жизнь долга, что говорит о том, что я прав. Я сражающийся партнер, Пожиратель Звезд, заслуживший имя Позитрон Первый».

Ваш покорный слуга заслушался. Если бы эти строки вышли из-под пера нашего брата-истребителя, тогда ничего удивительного. Но я видел фотографии этого урода! Подумать только, сей ночной кошмар сумел написать такое!

А ведь другой такой кошмар выручил меня из чувства благодарности… Или он рассудил, что живой я принесу больше пользы в благом деле изничтожения племени джипсов? Короче говоря, невероятно диалектичные ребята, эти ягну!

Из задумчивости меня вывел голос Иванова:

— Я вот думаю, Андрей, как бы их обозвать?

— Зачем? — не сообразил я, все еще режущий «твердый вакуум» вместе с камрадом Позитроном.

— Экий ты, братец, сделался медленный, — поддразнил начальник. — Я говорю: в документах их боевые машины надо как-то называть!

— А-а-а… ну это вы лучше с товарищем Сашей посовещайтесь. Я в прикладной лингвистике не очень, — признался я.

— Брось прибедняться! Давай, как на духу, первая ассоциация: Позитрон!

— Рыцарь! — выпалил я.

— А неплохая идея! Так и запишем: истребитель — рыцарь… нет, лучше паладин ягну. Молодцом, товарищ пилот! Ну, с Большими Пожирателями все ясно. Учитывая тягу нашей науки к латыни и греческому… пусть будут Пожирателями Звезд, то есть астрофагами! И ягну, как раса, пусть будут астрофагами, для экономии. По технической, так сказать, специальности. — Он вытащил старомодную ручку и записал на обороте распечатки, а потом хитро глянул на меня. — Тебя не гложет профессиональное любопытство, как ягну называют свои истребители?

— Ну… — помялся я, потому что из-за переизбытка информации меня уже ничего не глодало. — Интересно, конечно.

— Там целый комплекс понятий прописан, но если одним словом, то: доспех! Да-да, именно так! Так что твоя идея с рыцарем очень верная. По сути, их истребители — это сверхпродвинутый скафандр, экзоскелет. Изготавливаются строго индивидуально, согласно вкусам и запросам пользователя. Аналогия все ближе, не так ли?

Аналогия-то рисовалась более чем адекватная, но меня вдруг одолел совсем иной интерес — практический. Ведь особое назначение нашей эскадрильи в данный момент — разъяснение этих вот диалектиков космоса. Дневник, нет слов, здорово и полезно, но сия польза требует действий. Каких?

Вариант в прицеле маячил ровно один, но я хотел услышать твердое начальственное «да».

— Товарищ Иванов, простите, но какие следуют из всей этой… как бы выразиться… феерии данных организационные выводы? Что делать будем, проще говоря?

Иванов моментально поскучнел и отложил бумаги.

— М-да… оргвыводы… — Он хлопнул себя по колену, будто и сам боялся произнести их вслух. — Такие будут оргвыводы, товарищ Андрей. Будь у ягну метрополия, полетели бы туда на разведку. Дабы знать куда бить, если что. Материнских миров не имеется. Но у них есть временная стоянка, и теперь мы знаем, где примерно она может находиться.

Он ткнул перст в папку.

— Позитрон Первый любезно дал привязку. Система Альцион. Береника — планета-кладбище, там хоронят героев. Следующая от звезды планета — наша цель. Но тут есть нюанс. По нашим данным, у Альциона ровно одна нормальная планета — Береника. Плутоиды[5]не в счет. Дальше за Береникой идет аномально плотный газопылевой диск. Похоже на остатки очень мощного взрыва, разнесшего шарик в дым. Такое бывает, хоть и редко… так вот… я не могу и не имею права посылать вас «туда, не знаю куда». Поэтому я полечу в систему Альцион сам. На «Левиафане». Закажу БЧ-5 полную профилактику и как только буду уверен, что у корыта все в порядке с X-двигателями, — сразу стартую.

— Но, товарищ Иванов, разумно ли самому?

— Отставить разумно. Как говорил генерал Скобелев: «Если хочешь победить, войска надо водить в бой, а не посылать». Адмирал Нахимов говорил не хуже: «Побуждать людей к службе можно при помощи наказаний, наград и личного примера. Из всех трех последний способ наиболее действенный». Вот так. А у меня с вашей эскадрильей пока с личным примером и вождением не складывается. Так что — отставить. Я полечу сам.