– Отец явился, говоришь? Это добрый знак. Я опасался, что тебя привидится некто иной… Впрочем, не будем об этом.

– Но как понимать то, что я услышал?

– Чего проще. За исключением некоторых подробностей. Тебе предстоят дальняя дорога и много странствий. Хочешь ты или не хочешь, но так будет. Что касается какого-то долга, то здесь все неясно и остается только гадать. Не буду что-то выдумывать и толковать по своему уразумению. Волкодлаки служат Велесу, а значит, нет у меня права даже на малейший, пусть и невольный, обман. По всему выходит, что если ты вернешь некий долг, то станешь свободным не только от обязательств (скорее всего, не твоих, а твоей семьи; ты еще слишком юн и не успел слишком много нагрешить), но и от неизбежного блуждания по свету, притом нежеланного, что противно почти каждому свободному человеку. Мир человека – это его дом, семья, служение роду-племени, а не поиски невесть чего и невесть где…

«Долг, долг… – бубнил кто-то невидимый в голове Морава всю обратную дорогу до Руяна. – Верни долг… Верни долг!»

Что все это значит? Неужели призрак отца, возникший на пороге Нави, подразумевал нападение на капище чуди, когда Морав вместе с «волчьей дружиной» умыкнул Юмаллу? И теперь он обязан вернуть серебряного бога на место. Нет, это вряд ли! «Волки» по законам предкам, освященным богами, обязаны были пойти в поход, и любая добыча, даже омытая чужой кровью, считалась подвигом, благодаря которому юношей обязаны принять в младшие дружинники…

Погода путешественникам благоприятствовала, лишь однажды им попался встречный кнорр – купеческое судно викингов, которые тут же вознамерились проверить, что и кто находится в скедии, тем более что купец не поскупился и нанял внушительный отряд варягов. Но ветер был попутным, а скедия – быстроходной, к тому же неповоротливый вместительный кнорр не обладал достаточной скоростью, чтобы догнать предполагаемую добычу. А когда на мачте скедии викинги рассмотрели небольшой червленый[45] стяг русов с нарисованным на нем золотым коловратом, боевой пыл викингов мигом остыл, и после недолгих раздумий и колебаний они прекратили преследовать «волчью дружину», которая уже приготовилась к бою, надев защитное снаряжение и демонстративно выставив над бортами копья и щиты.

В городище за их отсутствие не случилось никаких особых перемен. Только купцы возвратились из торжища данов, и бо́льшая часть мужчин ушла в лес на охоту. За лето олени и лоси нагуляли жирок, да и мех к осени входил в силу, приобретал густой подшерсток и хотя был несколько хуже, чем зимний, но в ясные осенние дни охотиться за пушными зверьками было гораздо легче и приятнее. Попробуй в зимнее ненастье побродить по лесным зарослям, утопая в сугробах.

И снова потянулись скучные дни. Рогволд опять почему-то не обращал на Морава никакого внимания и ничему не учил, хотя сам же говорил, что человек, тем более волхв, должен стремиться к знаниям всю жизнь. Лишь друзья скрашивали тоскливое существование Морава, устраивая веселые потасовки и учебные бои. После поездки в Аркону друзей-товарищей у него значительно прибавилось. Почти все «волки» вдруг потянулись к своему форингу, хотя он уже и утратил это почетное звание. Но «волчья дружина» признала его авторитет и готова была пойти за ним в огонь и воду.

Морав уже начал подумывать: а не отправиться ли всем им в новый поход за славой и воинской добычей? Хотя бы потому, что никто и не заикался о посвящении «волков» в младшие дружинники. Это вызывало в душах юношей тревогу, а особенно терзался Морав. Получается, что из-за его плана похитить Юмаллу членам «волчьей дружины», хоть они и получили свою долю от ограбления святилища главного божества чуди (а она была немалой), приобщение к почетному отряду мужей, защитников тверди и всех русов, проживавших на выселках, им не светит из-за святотатства (как считал Рогволд и некоторые волхвы; правда, не все).

Однажды светлым осенним утром на валах тверди раздался тревожный хриплый рев сигнального рога. Он обозначал, что со стороны моря к берегу приближаются корабли. Неужто опять варяги осмелились пойти в набег?!

Все мужчины, находившиеся в тверди, в том числе и молодые «волки», быстро вооружились и поднялись на мостки, которые тянулись вдоль стен изнутри. А из ворот выехали конные посыльные, которые во весь опор умчались в лес, чтобы собрать там охотников, все еще промышлявших зверя, с наказом вождя как можно быстрее вернуться в ряды защитников городища.

Рядом с Моравом стоял зоркий Кормак. Он первым рассмотрел, что за гости пожаловали к русам.

– Чудь! – вскричал он всполошенно. – Это корабли чуди!

Случилось диво-дивное – чудь вышла в море! Притом кораблей Морав насчитал более двух десятков, и все они были боевыми. Грозно сверкали наконечники копий, черные щиты с изображением Юмаллы были подвешены к бортам, все воины чуди были в броне, кроме лучников, уже готовых к стрельбе. Корабли чуди внешне напоминали кнорры викингов, только были чуть поуже и несли черные паруса с нарисованным на них красным кругом.

– Готовьте цагры! – приказывал Яролад; он был в своей стихии – возбужденный и грозный. – Разжигайте костры под котлами со смолой! Носите воду к валам и полейте их! Женщинам и детям подносить камни к мосткам! Лучники, будьте наготове!

Цагры – большие стрелометы – были изобретением мастера Дымши. В одном из своих редких заморских путешествий он подсмотрел их у византийцев. Цагра представляла собой станину из деревянных брусков с направляющими желобами для длинных и толстых стрел, похожих на дротики. Дружинники с помощью ворота оттягивали ударную доску, которая после освобождения выталкивала стрелы, и они летели очень далеко, прошивая насквозь двух-трех человек даже в защитном снаряжении.

Но что это? Не доходя до берега, суда чуди выстроились в линию, и лишь одно из них направилось к пристани. В нем находились только гребцы и жрецы Юмаллы; Морав узнал их по одежде.

– Остановите приготовления к бою! – вдруг послышался твердый уверенный голос Рогволда. – Это послы. Их нужно встретить по нашему обычаю.

– Хорошие послы… – недовольно пробурчал Яролад. – С такой воинской силой отправить посольство – это недобрый знак. Видать, будут что-то требовать.

– Я даже знаю, что именно, – мрачно ответил ему Рогволд и пошел во главе десятка волхвов к воротам.

Послы чуди и волхвы встретились на полдороге к валам, о чем-то поговорили, а затем Рогволд сделал приветственный жест, и черноризцы степенно вошли в твердь русов.

Морав сразу же узнал одного из них – послов возглавлял главный жрец Юмаллы. Он был более чем на голову выше своих собратьев, сухой и прямой, как сосна. Когда жрец шел, то казалось, что каждая часть его тела жила своей жизнью. Туловище жреца до пояса были неподвижным, как скала. Собственно, как и его лицо, которое очень напоминало лик идола – такое же бесстрастное, надменное и закаменевшее. Ноги он практически не сгибал и шел, как на ходулях, но они хотя бы двигались.

Жрецов чуди провели в дом для собраний, предложили еду и пиво, но они отказались и сразу взяли быка за рога – начали говорить о деле, которое привело их под стены прибрежной тверди. Жрецы говорили на языке русов, только иногда не там ставили ударение и глотали окончания слов.