— Ну, я… я просто вышла прогуляться, Долли. Этот дом… В нем теперь так страшно. Я почти не сплю с тех пор, к-как…

— Проклятье, это все не важно. Просто расскажи мне, что произошло.

— Эта машина. Она стояла на углу. Прямо там, где они — кем бы они ни были — могли бы следить за домом. И как только я подошла к машине, они включили фары. Я проходила мимо, а они завелись… т-то есть машина завелась. Она развернулась и поехала за мной. Я прошла пять или шесть кварталов, и машина следовала за мной, пока я не повернула обратно.

— Ну? — поторопил я ее.

— Ну… — Мона посмотрела на меня с таким видом, словно я уже должен был в ужасе закрутить сальто. — Ну, потом я снова вышла гулять, вчера вечером, и та машина опять меня ждала. Теперь они уже были на другой стороне улицы и не включали фары, а я… я пошла очень быстро, поэтому не слышала, как они завелись. Но уже через квартал…

— Да, конечно, — сказал я. — Ну конечно. И машина опять следовала за тобой до угла?

— Да. То есть нет, не совсем. Понимаешь, там проезжало несколько машин и…

— Понятно, — перебил я ее.

Как же я хотел ей вмазать! Она чертовски испугала меня — приперлась к магазину, где Стейплз мог ее увидеть!

— Ты хоть уверена, что это та же самая машина? Кстати, что за машина-то?

— Я… я н-не знаю. Я н-не разбираюсь в машинах. Думаю, это была та же самая.

— Думаешь, да? А ты хоть знаешь, сколько таких машин на дороге? Не знаешь? Так я тебе скажу. Миллионов, наверно, восемь!

— Значит, ты думаешь, это н-не?..

Я тряхнул головой и ничего не ответил — во избежание. Мона уловила мой настрой и тоже заткнулась.

Дура. Это же какой дурой надо быть, а? Мало того что она оказалась шлюхой, так при этом еще и дурой.

В той части города немало студентов. Один из них — или просто какой-то парень — попытался ее подцепить. Он видит, что хорошенькая девчонка гуляет одна поздно вечером, и едет за ней, думая, что она даст ему от ворот поворот. А ведь ему только и нужно было что сказать: «Так как насчет этого, пупсик?» — и, может, она тут же прыгнула бы к нему в машину. Но он этого не знал, вот и…

В общем, как-то так дело и было. Так или иначе. Конечно же, Мона чертовски переволновалась — она ведь и так напугана, терзается совестью, да еще ей приходится жить в доме, где произошло такое. И все же ей не стоило так себя вести. Она поступила чертовски глупо.

Я отъезжал все дальше от города и старался успокоиться. Постепенно мне становилось ее жалко, и я подумал: не стоит винить ее в том, что она потеряла голову. Случившееся потрясло бы любого, окажись кто на ее месте. Даже меня — а уж я-то привык держать удар.

Я снова заговорил, стараясь быть с ней поласковее. Объяснил ей, что произошло и что ей совершенно нечего бояться. Сперва она не могла мне поверить. Она была настолько не в себе, что не верила правде, даже когда правду подсовывали ей под самый нос. И доказывали, что это правда. Но я продолжал говорить, и в конце концов она поверила.

К этому времени мы уже оказались за городом. Я свернул с большой дороги и припарковался. Мона слегка наклонилась ко мне, застенчиво улыбаясь. Я обнял ее. Ее пальто было совсем изношенным, а под ним только халат. Я чувствовал ее тело, его тепло и мягкость.

— Ну? — Я приблизил губы к ее уху и прошептал. — Так как насчет этого, пупсик?

— Ч-что? Ах, — пролепетала она, вспыхнув. — Ты хочешь прямо здесь… с-среди бела дня?

— Что за черт! — воскликнул я. — Да ведь ты знаешь, о чем идет речь! По крайней мере, должна знать.

Она ничего не сказала, но взгляд ее изменился. Стал больным — совсем больным, как у больной собаки. Тогда я убрал руки оттуда, где они были, и просто обнял ее за плечи, покрепче.

— Извини, — сказал я. — Бывает, я грубо выражаюсь, а сейчас просто не подумал, как это прозвучит.

— Все… все в порядке, Долли.

— Забудь, что я это сказал, ладно? Потому что я ничего такого не имел в виду. Просто так выразился. Черт, я же все знал о тебе, и с самого начала, верно? И мне было абсолютно все равно, да?

— Я н-никогда не хотела этого, Долли. С тобой — да. С тобой все было иначе, и я хотела дать тебе все, что я…

— Конечно. Думаешь, мне это неизвестно? — Я улыбнулся ей, ласково ее обнял — и на мгновение совершенно забыл о Джойс. — Ты самая милая, самая лучшая девушка на свете, и мы с тобой отлично заживем. Мы пробудем в городе еще недели две-три, убедимся, что все чисто, а потом уедем. И не будет никакого прошлого, детка, только будущее и…

Мона прильнула ко мне. Через некоторое время у меня иссяк запас слов, так что я просто обнимал ее и гладил. Так прошло, наверное, минут пятнадцать-двадцать. Потом мимо двинулся отцеп вагонов, и нам пришлось друг от друга оторваться.

— Долли, я не хочу… мне бы не хотелось тебя беспокоить, но…

— Ну какое ж это беспокойство? — перебил я ее. — Ты только скажи старине Долли, в чем дело, и если он в силах тебе помочь, то обязательно поможет.

— Ну, тогда мы можем увидеться сегодня вечером? Хотя бы ненадолго. Мне так с-страшно в этом доме! Если бы я могла увидеть тебя хоть н-ненадолго, прежде чем лягу спать…

В глазах Моны все еще стояли боль и обида. Эти чувства были не очень сильны, но ничего не стоило их усилить. Я не мог допустить, чтобы она решила, будто я ее снова бросаю.

— Ну конечно же, я бы тоже этого хотел, — ответил я, — но, возможно, это не самая мудрая мысль, понимаешь? Если кто-то заметит меня рядом с твоим домом…

— Тогда позволь мне приехать к тебе! П-пожалуйста, Долли. Только на несколько минут, и я не буду тебя больше просить, пока… пока все не кончится.

Ну…

Ну?

— А ты не… ты ведь говорил про полицию, да? Ты уверен, что они за мной не следят? Ты не боишься, что я…

Я ответил, что, конечно, же уверен. Я бы не стал пудрить ей мозги по такому серьезному поводу.

— Понимаешь, милая, дело вот в чем. Есть одна проблема. Мой босс, этот Стейплз, ну, тот, кому ты внесла за меня залог, в общем, он довольно часто заходит по вечерам. Якобы поговорить о работе, и все такое. И если он тебя увидит — пиши пропало. Он и так что-то заподозрил насчет денег. Видишь ли, у меня не должно было быть денег, да и у тебя тоже. И вообще — между нами не должно быть отношений. Так что если он узнает…

Она кивала почти нетерпеливо. Про Стейплза она поняла. Но пока что мне не удавалось выкрутиться.

— Я могла бы прийти позже, Долли. В любое время… в полночь. Для него ведь это слишком поздно, да?

— Ну да, конечно. Но… э-э…

— Ах, — вздохнула она.

— Так, погоди-ка, — сказал я. — Милая, ведь я пытаюсь тебе объяснить. Видишь ли, мне трудно найти для этого слова, но… э-э…