Предупредительный официант, даже не поморщившись на жуткий немецкий Тома, заказавшего «фаризер» и газеты, услужливо кивнул. Быстро принес газеты и рюмочку рома. Заодно уверил «майстера» на ломаном английском, что заказ будет готов через несколько минут. Решив подождать заказанный кофе, Томпсон нашел среди газет вчерашнюю «Винер Цайтунг». Развернув так, чтобы на видной остальным посетителям странице оказалось фото Кеннеди, стоящего на крыльце посольства, изобразил углубленного в чтение.

Через несколько минут, практически сразу, как ему принесли кофе со взбитыми сливками, подошедший к столику подтянутый, с короткой стрижкой и явно военная косточка, несмотря на маскировку в виде гражданского костюма и очков, посетитель спросил Тома по-русски: — Свободно?

— Конечно, — ответил ему на том же языке Томпсон и ополовинил рюмочку. — Присоединяйтесь. Советую заказать «фризер». Ром великолепен, а здешний кофе со сливками я помню с сорок четвертого года.

— По-моему, я в сорок четвертом я встретил вас в Берлине, а не в Вене, — усмехнулся русский. И негромко добавил недовольным тоном: — Кто только придумал эту чепуху с паролями?

— Я, — весело признался Том. — Хотелось немного расслабиться перед серьезным разговором.

— А у нас будет серьезный разговор? — сделав заказ подбежавшему официанту на неплохом немецком и внимательно посмотрев на Томпсона, уточнил собеседник. В это время подошедший официант поставил ему рюмку и чашечку кофе.

— Обязательно, Константин Александровиш, — ответил Том, отсалютовав рюмкой с остатками рома. Выпили. Внимательно посмотрели друг на друга. Запили кофе, оказавшимся по-венски восхитительно вкусным. И приступили к серьезному разговору… Точнее к спору.

— Но, мистер Томпсон, ПРО относится к оборонительным, а не к наступательным вооружениям. Как же можно ограничивать возможность оборониться от агрессии? — взгляд генерала Трусова из-за очков прочитать было сложно. Но Тому показалось, что в его голосе сквозит скрытая ирония. Чтобы протянуть время, Том неторопливо сделал глоток кофе

— Давайте рассуждать здраво, — начал он, сформулировав ответ. — Прикрывшаяся оборонительными противоракетными системами сторона получает возможность нанести первый обезоруживающий удар по противнику и отбить атаку уцелевших после этого удара стратегических систем. Не так ли? Это я не упоминаю о том, что само построение такой всеобъемлющей системы будет стоить на порядки больше, чем создание обычной системы ПВО. С учетом тех триллионов, которые уже были потрачены нашими странами на создание стратегических ядерных сил… стоит ли овчинка выделки? — блеснул знанием поговорки Томпсон.

— С такой точки зрения, — задумчиво пожевал губами Константин, — ваше предложения выглядит весьма логично. Но я предвижу один серьезный контраргумент — у нас уже имеется развернутая, пусть ни не полностью, но работающая система. А ваша Найк-Икс пока еще не вышла из стадии предварительных испытаний. Поэтому для меня и моих коллег ваше предложение выглядит как попытка заставить нас разоружиться в той области, где мы имеем явное преимущество. Что скажете на это, мистер Томпсон?

— Еще раз предлагаю перейти на ты, — заметил Том и ответил на вопрос русского представителя. — Выход очень простой, по моему скромному мнению — систему ПРО легко отследить со спутников. Поэтому можно внести в договор разрешение каждой стороне иметь один район, прикрытый системой ПРО. И не более, скажем полсотни-сотни ракет.

— Пятьдесят — мало, Том, — подумав, ответил Трусов. — Не меньше сотни. Но этот вопрос необходимо увязать с другим — запретить дальнейшую разработку и принятие на вооружение ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения. Потому что они способны за счет количества боеголовок и точности их наведения прорвать ПРО и нанести неприемлемый ущерб.

— А они у вас есть? — разыграл удивление Томпсон.

— Конечно, — усмехнулся Трусов. — Или вы полагаете, что только ваши американские инженеры и оружейники такие умные?

— Ну, насчет способностей наших и ваших «яйцеголовых» придумать какую-либо опасную для всей жизни на Земле пакость я никогда не сомневался, — улыбнулся в ответ Томпсон. — Поэтому, я думаю, увязать вопрос ПРО с вопросом РГЧ-ИН вполне возможно. Но я полагаю, тогда, в качестве уступки, вы не будете возражать, что бомбардировщики Б-52 и Б-58 будут считаться по фактическому количеству.

— Но, — задумался Трусов, — они же могут нести две ракеты «Хаунд Дог» или до четырех бомб. Что в сущности делает их аналогом ракет с разделяющимися головными частями.

— Однако они и их вооружение, в отличие от баллистических ракет, уязвимы для средств противовоздушной обороны, — возразил Том.

— А ракеты «Скайболт»?

— Предлагаю занести в договор отказ от развертывания таких систем у вас и у нас, — согласился Том. — Запретив также производство таких ракет для третьих стран. «Лайми» обойдутся своим «Блю Стил».

— Полагаю, на такое можно будет уговорить мое начальство, — согласился Трусов.

— Что же, Константин, раз нам удалось предварительно согласовать наши позиции, — усмехнулся Том, — ест мнэние, — он постарался изобразить нечто вроде кавказского акцента, — выпить еще по рюмочке этого неплохого рома. Или повторить заказы? За мой счет.

— Спасибо, Том, у меня рублей вполне достаточно, — ответил с улыбкой Трусов. — Поэтому угощаю я и попробую заказать нашей русской водки.

Официант, ничуть не удивившись заказу, быстро принес два типичных немецких «дупля» по тридцать пять граммов «московской». Трусов посмотрел на эти «наперстки», ничего не сказал, покачал головой и поднял рюмочку. Чокнулись. Выпили и дружно выдохнули.

— Можешь, — насмешливо заметил генерал.

— Не можешь, а могешь! — отшутился Том, еще раз удивив собеседника.

Простились они вполне по-дружески, тем не менее расплатившись каждый сам за себя.

А встреча двух глав правительств становилась все ближе. И договоренность по ограничению стратегических вооружений, а также предотвращению военных инцидентов, а еще по совместной космической программе, становилась все ближе. Что вызывало приступы бешенства у консерваторов в обоих лагерях, капиталистическом и социалистическом, а также законные опасения у охраны делегаций. Ну, а потом, соответственно, у полиции и службы безопасности Австрии. Так что о приватных переговорах пришлось забыть. Да и на официальные добираться в сопровождении охраны, явной и тайной. А переговоры, особенно по ограничению вооружений, шли трудно, несмотря на все предварительные договоренности.

Если судить по воспоминаниям Тома, с ожесточенностью противостояния и гонкой вооружений ситуация сейчас складывалась куда спокойнее. Не более чем по пяти тысяч стратегических зарядов у каждого основных соперников, примерно вдвое меньше, чем ТАМ. А с учетом незначительного количества тактических атомных боеприпасов, которые в основном использовались на флоте и устанавливались на части зенитных ракет и ракет ПРО, то общий арсенал был как бы не в четыре-пять раз меньше возможного. И объяснение этому оказывалось очень простым. По итогам реального применения трех американских бомб, в Японии и Корее, сложилось мнение что мощность зарядов куда важнее, чем их количество. А также, что против войск ядерное оружие неэффективно, а годится лишь для уничтожения городов и экономического потенциала противника. И только недавно у кого-то из занимающихся ядерным оружием американских ученых родилась идея раздельных боеголовок меньшей мощности, вызванная, очевидно, кроме всего прочего, градостроительными идеями русских. Там нашли простое и, кажется, эффективное решение проблемы возможной атомной бомбардировки, начав с середины пятидесятых строить города по линейному принципу, растягивая их ниточками кварталов вдоль трамвайных путей и у станций метро. Скоростные трамваи и метро позволяли резко сократить время проезда до любой части города. А рассредоточение застройки резко снижало потери и разрушения от одиночного, пусть и мощного ядерного взрыва. Резкое увеличение выпуска носителей и зарядов требовало колоссальных расходов. Хотя находились и желающие увеличить число ракет до трех тысяч, а подводных лодок с ракетами, которых построили всего двадцать одну — вдвое. Но в администрации президента большинство связанных с этими вопросами людей было либо за ограничение стратегов, либо за перевооружение ракет новыми боеголовками и создание новых ракет для бомбардировщиков. Последнее казалось многим сторонникам продолжения наращивания военной мощи более дешевым решением назревших проблем. И именно такие люди старались затянуть или вообще сорвать переговоры. Или хотя бы внести в договор разрешение на развертывание некоторого количества нового оружия. Причем, как показалось Томпсону, такие же настроения были у некоторых советских генералов, участвующих в переговорах.