Паукер с удивлением смотрел на Светлану, прямо-таки светившуюся от этих слов, а тетка все продолжала гладить ее по голове, приговаривая: «Сиротинушка ты моя». От этих слов Карл Викторович слегка обалдел, а потом рванулся к женщине, и на губах его уже горел серной кислотой вопрос: «Ты как это, тварь, смеешь товарища Сталина в покойники записывать?! А, может, знаешь что?!» Но не добежал – он налетел словно на стену на этого странного новенького. Тот стоял спокойно и, кажется, даже расслабленно, но было совершенно ясно: мимо этого мальчика пройти нельзя. Разве что на танке прорваться. Да и то – не факт, что получится…

– Товарищ Паукер, вы что-то решили сказать Вере Степановне? – спросил Белов негромко. – Так вы учтите: если у ребенка нет матери, то его уже все сиротой назовут. Успокойтесь и без лишних эмоций объясните тете Вере, кто такие Вася, Тема и Света. И в какой семье я теперь живу. Без лишних подробностей, идет?

Паукер ошалело кивнул. От таких речей мальчишки у него даже дыхание перехватило. А Саша между тем продолжал:

– Можете свое удостоверение показать, только не сразу. Ну, – он ободряюще улыбнулся, и Карл Викторович готов был поклясться: мальчишка сдерживается, чтобы покровительственно не похлопать его по плечу, – вы же – умница: сами сообразите, как это подать максимально аккуратно. Я на вас надеюсь.

С этими словами он снова улыбнулся улыбкой взрослого человека, после чего звонко выкрикнув: «Красный, я сейчас!», устремился куда-то за стеллажи. Вприпрыжку… Паукер проводил его глазами, потом перевел дух, вытер внезапно вспотевший лоб и отправился объясняться с «тетей Верой».

Гренадерского роста толстуха сперва не понимала, о чем говорит ей Карл Викторович. Слово «Сталин» ассоциировалось у нее с чем угодно, но только не с этими симпатичными ребятишками, которых привел собой ее Сашенька. А название «НКВД» хотя и не вгоняло ее в ступор, все же заставляло нервно поеживаться. Но постепенно, с большим трудом Паукеру все же удалось объяснить Вере Степановне, ГДЕ теперь живет ее «племянник» и КТО стал его приемным отцом.

Женщина испуганно махнула рукой, потом прикрыла ею рот.

– Ой! Это что же?.. Это сам Иосиф Виссарионович – другом Сашенькиного отца был?..

Паукер кивнул с видом все знающего человека. Но тут же был погребен под лавиной вопросов, который обрушила на него Вера Степановна. Где товарищ Стали познакомился с родителями Сашеньки? А кто были его родители? А что с ними случилось? А как Сашенька попал к товарищу Сталину? А почему товарищ Сталин не вспоминал о мальчике раньше? А откуда деточки товарища Сталина знают Сашеньку?.. Ой! Это я глупость спрашиваю…

С последним утверждением Паукер был согласен на все сто процентов, правда, он считал, что это относится ко всем заданным вопросам. Но Вера Степановна совершенно не обращала внимания на отсутствие ответов и все продолжала и продолжала сыпать вопросами. Потом вдруг запнулась на полуслове, совершенно по-деревенски взвыла: «О-ой, кровиночка ты моя-а-а-а!», и бросилась за стеллажи. Оттуда немедленно раздались громогласные всхлипывания и причитания. Белов отвечал что-то неразборчивое, но явно успокаивающее, а потом вдруг раздался громкий голосок Светланы:

– Тетя Вера, да что вы такое говорите? Да мы папу попросим – и вы с нами жить будете! Правда, Красный?!

Паукер хмыкнул: да, вполне возможно, что эта дамочка окажется в штате обслуги. Ну, так и еще лучше: уж с ней-то он дружеские отношения легко наладит, а через нее – с этим странным, удивительным, непонятным Беловым, который зачем-то понадобился Хозяину…

Вечером того же дня по улицам Москвы весело шагала разношерстная компания. Впереди шествовал Карл Викторович Паукер с видом человека, только что совершившего важное научное открытие или одержавшего блистательную победу. Следом за ним шла Вера Степановна, держа за руку Светлану. Обе они горячо обсуждали перспективы летнего отдыха и полагающиеся к нему наряды: пляжные платья, широкополые шляпы, босоножки, сумочки и тому подобное. Замыкала процессию троица мальчишек, одетых в одинаковые костюмчики защитного цвета, с пилотками на головах и красными галстуками на груди. Василий и Артем старались идти с достоинством, «по-взрослому», хотя им жутко хотелось пробежать по улице бегом, а может даже – и пройтись колесом. Но они равнялись на Сашу, который шагал между ними, думая о чем-то своем. Правда, при этом он не переставал внимательно отслеживать все происходящее вокруг – привычка, выработанная долгими годами службы.

– Немец, а Немец?! – наконец не выдержал Василий. – А кто она тебе по правде?

– Никто, – улыбнулся Саша. – Ну, вот честное слово – никто.

– Честное пионерское? Под салютом?

– Честное пионерское, под салю…

Тут внимание Белова привлек автомобиль, остановившийся метрах в пятнадцати впереди от них. Из него вышли трое в военной форме и пошли к ним навстречу. Синхронно дернулись руки к кобурам на поясах…

– Красный, Свету прикрой, – негромко приказал Саша и метнулся вперед.

Паукер так и не понял, что ударило его под колено, от чего он оказался на асфальте, стоя на карачках. Он еще падал, когда Саша, сбивший его с ног, большим пальцем сдёрнул застёжку на кобуре, подхватив указательным за скобу, мгновенно вырвал наган и, прикрывшись мужчиной, открыл огонь на поражение.

Спуск у нагана был тугим – Сашка выяснил это еще в Калинине, поэтому он целил выше. Первый из нападавших – а в том, что это были нападавшие, не осталось никаких сомнений! – успел только расстегнуть кобуру. Пуля вошла ему под левый сосок, и человек свалился лицом в асфальт. Второй еще только начинал поднимать свой наган, когда пуля ударила его в правое плечо. Белов прошипел ругательство: он-то целил в солнечное сплетение! Перехватив наган двумя руками, он быстро выстрелил два раза подряд. Первый выстрел ушел в молоко: нападавший резко припал на колено, зато вторая пуля влепилась ему точно в переносицу.

В этот момент прозвучал выстрел со стороны противника. Третий противник извлек из кобуры ТТ и дважды выстрелил в Сашу. Паукер заверещал, точно подстреленный заяц, и ткнулся лицом в асфальт, а Белов качнулся в сторону и выстрелил в нападавшего. Пули попали тому в левое плечо, но то ли не задели жизненно важных органов, то ли в горячке боя он просто их не заметил. Не обращая никакого внимания на ранения, нападавший сделал еще три выстрела подряд. От третьего выстрела Сашка ушел перекатом и в падении успел еще раз нажать на курок. Откровенно говоря, это была чистая случайность: Белов понимал, что в таком положении попасть в цель из оружия с длинным ходом спуска и усилием на нем больше двух килограммов – почти нереально. Даже для взрослого, физически подготовленного человека, не то что для мальчишки. Но иногда капризная девушка Удача поворачивается к нам лицом и одаряет нас своей прекрасной улыбкой. Пуля вошла нападавшему точно в горло, на сантиметр выше кадыка, и тот завалился набок, хрипя, царапая асфальт…

Паукер все еще лежал на асфальте, когда нога, обутая в кожаный сандалет фабрики «Скороход» имени Калинина, не сильно, но чувствительно ткнула его под ребра: