— Аэрон, отпусти его, — окликнул его Люциен.

— Нет! — проревел воин.

Момент был упущен. Люциен напрягся, тихо пробормотав:

— Это что еще такое? — И вытащил из кармана пулю. Он вставил несущий смерть патрон в магазин.

Данику била дрожь, и она не могла ее остановить.

— Что, если ты случайно застрелишь Рейеса? — Ей нужно, чтобы Рейес… что? Был жив, конечно. И, определенно, невредим. Две недели назад он защитил ее, а сегодня принял удар Аэронова гнева, теперь она будет его защищать. В тот момент он был единственной ниточкой, связующей ее с жизнью. Это, должно быть, было причиной, почему вдруг он стал важен для нее.

— Я же сказал, что он выживет.

Мог ли он? Хотя… Он был бессмертным, он был демоном, но обладал ли он абсолютным иммунитетом к пулям? Каждый раз, когда она видела Рейса, он был ранен и истекал кровью. Ясно, что он мог исцеляться. Но, что, если бы Аэрон отрезал ему голову, пока он был без сознания? Стефано сказал ей, что самый верный способ убить бессмертного — это отрубить ему голову. Абстрагируясь от слова «самый», можно предположить, что есть и другие способы.

Ее безумный взгляд сфокусировался на Аэроне, который, казалось, все еще держал Рейеса в смертельной хватке. Разъяренный воин сейчас не двигался, голова его была опущена, и ни один звук не доносился от него. О, Господи. Что это означает?

— Просто… просто дай мне его отвлечь. Я уберу его подальше от Рейеса, и тогда ты сможешь застрелить Аэрона.

Петли заскрипели, когда она открыла зарешеченную дверь.

Люциен схватил ее за руку, останавливая ее.

— Оружие не для Аэрона, — жестом указал на угол камеры.

Даника проследила взглядом туда, куда он показывал. Там, в углу, было что-то тусклое, высотой до пояса… нечто. Ее глаза расшились от ужаса. Зеленая чешуя покрывала его обнаженное тело. Его зубы были длинные, как сабли, с них капала слюна, и у него были заостренные уши. Единственный ярко-красный глаз светился, так же, как у Аэрона перед тем, как он атаковал Рейеса.

— Насколько я знаю, я не перемещал сюда эту тварь, — сказал Люциен. — И это не наш друг.

Что это могло быть? И почему у нее было ощущение, что она уже видела это раньше? Наблюдала за ним? Удивленно хмурилась его ужимкам?

— Демон, — Люциен сказал это так, как будто она задавала эти вопросы вслух. Возможно, и задавала. Люциен прицелился.

— Не стреляй рядом с Рейесом, — задыхаясь от волнения, сказала она.

— Я буду осторожен, — Люциен посмотрел на нее с удивлением, как будто не мог поверить, что она защищает человека, похитившего ее.

Тело Аэрона опять начали сотрясать судороги, почти конвульсии. Он снова начал рычать, как животное во время еды. Что он делал? Она отпустила решетку, перешла через ограждение… ее ногти впились в ладони. И, хотя ее трясло от холода, пот потек по ее спине.

Стоя здесь и ничего не делая, она чувствовала себя совершенно бесполезной.

Бум.

Даника услышала звон. Однако за этим звоном она смогла разобрать жуткий смех. Встревоженная, она следила за тем, как это создание скачет по стенам камеры и даже вьется по потолку.

— Давай поиграем. Это весело.

Я уже видела это раньше, снова подумала она. Но где? Ночные кошмары? Ее глаза округлились. Да, конечно. Ей постоянно снились сны про ад и демонов, так что, возможно, это и есть причина, что она уже представляла себе существо вроде этого.

Люциен прибавил еще пулю, выстрелил опять.

Еще больше смеха.

Аэрон выпрямился. Кровь текла из его рта и оставляла пятна на руках. Даника от ужаса прикрыла рот тыльной стороной ладони, взглянув на Рейеса впервые с тех пор, как Аэрон перестал его душить. Он тяжело упал на пол, неподвижный, его шея была… расплющена.

Она должна быть счастлива, должна быть счастлива.

Однако не была. Слезы обжигали глаза. Она должна была ненавидеть этого мужчину за все, что он ей сделал. Должна, должна, должна. Но в этот момент слова ничего не значили для нее. Нагнувшись, она сомкнула пальцы на одном из украденных ею клинков, не беспокоясь о том, что теперь ее кража будет раскрыта.

Аэрон должен умереть, и она должна его убить. Это было так просто. Он был сумасшедшим убийцей. Он ранил Рейеса, не убил, его нельзя было убить, и хотел навредить ей. Хуже того, он, возможно, причинил вред ее бабушке. Ясно, что пока он жив, ее семья никогда не будет в безопасности. Да, он должен умереть. Сейчас или никогда.

Решившись, она, наконец, вошла в камеру. Люциен был слишком занят, пытаясь прицелиться в демона, чтобы это заметить. Она попробовала продвинуться вперед. Аэрон, прищурившись, пристально смотрел на нее, следя за каждым ее движением.

— Легион, — сказал Аэрон. — Ты мне нужен.

Чешуйчатое создание прыгнуло к нему на плечо и крепко его обхватило.

— Моя здесь, — костлявые пальцы ласкали голову Аэрона. Оно шептало Аэрону на ухо слова, значения которых Даника не понимала. Нежные слова, ласковые.

Тело Аэрона расслабилось, его мускулы больше не напрягались, готовясь к атаке. Красный огонь в его глазах погас.

Люциен остановился перед камерой.

— Даника, — окликнул он. — Вытащи Рейеса оттуда. Его тело не вынесет больших разрушений.

Даника продолжила дюйм за дюймом продвигаться вперед. Когда она добралась до Рейеса, то прижалась к нему. Ни на мгновение не отрывая взгляда от Аэрона, она положила пальцы на шею Рейеса, надеясь почувствовать его пульс.

Но его не было.

Не паникуй. Он был слишком полон жизни, слишком силен, чтобы умереть здесь, вот так. Ведь правда? Он отчаянно нуждался в медицинской помощи.

— Люциен, ради Бога, помоги вытащить его отсюда.

— Он будет в порядке, а я не желаю потерять из виду демона, оказавшегося на свободе.

Проклятие! Она не могла оставить его здесь. Действительно, еще немного и от него бы ничего не осталось. Спасти Рейеса или попытаться причинить вред Аэрону? Она не должна думать об этом. Она вцепилась в плечи Рейеса, держа нож плашмя — она не бросит его — и попыталась вытащить его. Когда Рейес будет вне опасности, она сможет напасть на Аэрона, не опасаясь за него. Но большое тело Рейеса оказалось слишком тяжелым, и она могла лишь продвинуться на шаг, не останавливаясь, чтобы отдышаться.

Аэрон выпрямился, его колени подогнулись, принимая его вес, его руки изготовились к атаке. Он мог напасть в любую минуту.

— Он был твоим другом, — сказала он, подтаскивая к своим ногам Рейеса еще на несколько дюймов.

— А ты — нет, — ответил Аэрон.

— Да, я — нет.

Он оскалился: злой, жуткий.

— Хочешь сделать мне больно, маленький человечек?