Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Стою в фойе журфака, жду звонка. Если Оля пошла на последнюю пару, то скоро должна быть здесь. Недалеко от меня топчется чувак в грязных джинсах и черных высоких ботинках, с панковским гребнем. Замечает, что я смотрю на него, спрашивает:
– Сигареты есть?
– Нету.
Панк отворачивается.
Резко звенит звонок, я вздрагиваю. В фойе спускается народ. Много девушек в коротких юбках и платьях. Среди толпы – Оля, в черных джинсах и синей кофте. Она замечает меня, подходит.
– Привет. Ты меня ждешь?
– Да. Привет.
Она улыбается.
– Рада тебя видеть.
– Точно?
– Точно. Как твои дела?
– Нормально.
– Пойдем?
Она выходит первая, придерживает мне дверь.
Идем по проспекту. Оля говорит:
– Такой приятный вечер. Свежая зелень, запах сирени… И скоро лето…
Я киваю. Она спрашивает:
– Что у тебя происходит, чем занимаешься?
– В Польшу ездил – торговать.
– Да?
– Уже два раза. Две недели, как приехал последний раз.
– Странно так… В Польшу, торговать…
– Почему странно? Что, из твоих знакомых никто не ездит?
– Не-а. Это, наверно, страшно? Рэкетиры, мафия… Ты не боялся?
– Так, а что бояться? Я не один был, с группой.
– А сама Польша? Понравилась?
– Так себе. Варшава – да, там небоскребы, здания красивые, а в других городах – все как у нас, только рекламы больше.
Впереди нас идут парень с девушкой. Она держит в руке розу. Парень что-то шепчет ей на ухо.
– А я скоро тоже поеду – в Германию. Учиться, на год. У нас такая программа обмена.
– Скоро – это когда?
– В июне. Сессию – досрочно. А там нас сначала будут два месяца учить языку, готовить…
– А в какой город?
– В Берлин.
– Ты рада?
– Еще бы. А ты что, не хотел бы поехать поучиться за границей? Все бесплатно…
– Хотел бы, но у нас почти никого не посылают с факультета. С немецкого – посылают, там еще с ГДР какие-то связи были.
У кафе «Свитанак» толпятся подростки в шмотках ярких цветов. У некоторых в руках бутылки пива.
Оля говорит:
– Я сейчас на метро – поеду до Московской.
– Проводить тебя?
– Не надо.
По проспекту проносятся машины, подростки что-то орут друг другу, слов нельзя разобрать. Я спрашиваю:
– Напишешь мне письмо из Германии?
– Хорошо. Давай адрес.
– Я дам адрес родителей – не хозяйки. Надеюсь, на будущий год буду жить не у нее.
Я достаю блокнот, нахожу в конце чистую страницу, вырываю, пишу адрес.
– Ну, хорошо тебе съездить.
– Спасибо. Тебе тоже удачи. Пока.
– Пока.
Я поворачиваю на улицу Ленина, иду вниз к Немиге.
Захожу в гастроном, беру бутылку пива. На улице понимаю, что зря не попросил открыть. Возвращаться лень. Цепляю пробку за крепление водосточной трубы, дергаю. Бутылка соскальзывает, разбивается о стену. Пенное пиво выливается на асфальт. Два чувака у входа в магазин хохочут, показывают большие пальцы. В стоящем у тротуара «БМВ» играет «Ace of Base»:
All that she wants
Is another baby
* * *
Оглядываю еще раз комнату – вроде, ничего не забыл. Выхожу на балкон. Там два резиновых мяча и десяток пластмассовых ведерок – не влезли в сумку, когда второй раз ехал в Польшу. Мне они больше не нужны.
Заглядываю в хозяйкину комнату. Она спит под двумя одеялами. Над кроватью – поеденный молью ковер, на нем фотографии в овальных рамках. Я кладу на стол тысячу – долг за последние полмесяца.
Электричка едет по мосту над рекой. Внизу пасутся кони. Идет дождь. Напротив меня – толстая тетка в платке и два пацана. Им лет по девять-десять, оба в облезлых спортивных штанах. Один встает ногами на сиденье, высовывает голову в окно.
Мамаша орет:
– Игар, убяры галаву, а то щас атарве.
Он не реагирует. Второй пацан резко срывает с него штаны с трусами. Мелькает худая белая жопа. Пацан подтягивает штаны, кидается на второго. Они падают на пол электрички, катаются по нему, сцепившись. Мамаша кричит:
– Перастаньте, прыдурки! Што люди скажуть? Я думала, Сашка трохи разумнейшы, а вы абои адинакавые далбаёбы.
Пацаны отдираются друг от друга, садятся рядом с мамашей. К их шмоткам прилип мусор.
Игорь спрашивает:
– Мам, а кали нам назад у школу?
– Што, ужо назад захатели? – Мамаша растягивает толстые губы. – Увосени, хлопцы. Во атъядитесь трохи, пабегаете лета, а там назад у сваю школу для дурных.
Она чешет ногтем колено. У нее толстые, опухшие ноги с выступающими венами.
* * *
Ходим с Антоном по «Спартаку», ищем ему джинсы. В толпе некоторые держат пятерки и десятки долларов – продают.
– Сечешь, как Россия хитро сделала, – говорит Антон. – Рубли нового образца, а все старые – гуляй, Вася.
– А что делать, у кого остались?
– Что делать? Лапу сосать – в сберкассе можно поменять только по пять тысяч на человека, а если больше, то до свиданья. Не, нормально они сделали, правильно. Раз у нас своя валюта, «зайцы», то чего это еще и рубли должны ходить? Видишь, все продают баксы – это доллар резко скакнул за белорусские.
Высокий волосатый мужик держит крышку от обувной коробки, на ней от руки написано: «Куплю российские рубли 1: 1,3».
Антон говорит:
– Во, видишь – какой курс? А скоро вообще будет один к двум. Тогда выгодно станет не в Польшу ездить на торги, а в Россию. Загранпаспортов никаких не надо, виз – ничего.
– Ты больше в Москву не собираешься?
– Не-а, я ж говорил – заглохло все со Сташенкой.
– А учеба как?
– Херово. С «коммерческой деятельности» перехожу на «технологию машиностроения» с этого года.
– Чего так?
– Бабок больше нет. Колхоз платить не будет, батька с председателем разосрался…
– А если самому?
– Что самому?
– Платить за учебу…
– Четыреста баксов в год? Это я не могу себе позволить. Пока. Вот если найду работу… А, в общем, на хер мне это упало? Такой диплом любой может получить за деньги, а учить там ничему не учат.