На краткий миг примарх попытался расслабиться, хотя его реберный щит еще не окончательно сросся, а рубцы на спине то и дело вспыхивали болью. Даже во время длительного путешествия к Терре он не позволял себе отдыхать, что мешало телу быстро восстановиться. Постоянная занятость и тревожное настроение препятствовали какому бы то ни было полноценному излечению. Раны Коракса по-своему напоминали ему о произошедшем, придавали реальности событиям, которые временами казались ему дурным сном. Каждая вспышка боли в порванных мышцах и уколы разодранной плоти казались телесными спутниками душевных мук, напоминанием о десятках тысяч воинов, которым не суждено было вернуться на Освобождение.

Новизну окружающей обстановки скрыл сумрак, когда в преддверии ночи приглушили свет. Встревоженный словами Дорна и Малькадора, Коракс не мог уснуть. По его просьбе слуги принесли письменный столик, и примарх взялся за составление заметок обо всем, что случилось с тех пор, как Гвардию Ворона вместе с другими легионами отправили наказать Хоруса за его деяния на Исстваане-III.

Поначалу он писал коротко и по сути дела, обрисовав диспозицию легионов, согласованную ими стратегию и доклады разведки о Сынах Хоруса. Он припомнил в подробностях первоначальные маневры флота, предпринятые для окружения кораблей Воителя, когда десантные капсулы, «Ястребиные крылья», «Громовые ястребы» и «Грозовые птицы» были готовы к штурму самой планеты. Тогда казалось, что все идет как положено, но теперь Коракс понял, что уже на том этапе план его братьев-изменников пришел в действие.

С учетом обстоятельств соединение легионов выглядело разумным шагом, выступление единым фронтом было верным способом одержать победу над изменником Хорусом и его легионерами. Теперь, оглядываясь на прошлое, примарх понимал, что таким образом предатели смогли подкрасться чрезвычайно близко, их боевые баржи и крейсеры двигались рядом с кораблями Саламандр, Железных Рук и Гвардии Ворона.

Несмотря на советы Коракса и выработанную Дорном стратегию, Феррус Манус первым ринулся в атаку, решительно настроенный как можно скорее уничтожить предателей. Возможно, его вынудили пойти на это колкости Фулгрима или нашептывания Лоргара. Правда останется неизвестной, ибо Горгон погиб на Исстваане-IV. То, что вторая волна целиком состояла из поклявшихся в верности Хорусу легионов, стало величайшим обманом, и они нанесли удар, против которого верные войска не могли защититься.

Чем больше он писал, тем более личным становилось его повествование. Он не мог отделить пережитое им от сухих фактов. Его пальцы летали по экрану письменного планшета, облекая в слова испытанные Кораксом ужас и отвращение, когда Железные Воины и Несущие Слово открыли огонь с холмов над Ургалльской впадиной. Невольно он вспомнил о всепоглощающем гневе, с которым вонзал когти в предателей, и каждый взмах оружия сопровождался очередной вспышкой ярости.

Примарх замер, когда в воспоминаниях дошел до встречи с Лоргаром.

Какими словами он мог описать ту ненависть, которую испытывал к своему брату? А если б и нашел подходящие слова, то как он объяснил бы свои чувства, когда Ночной Призрак, Конрад Курц, остановил молниевые когти Коракса за миллисекунду до того, как они добрались до горла Лоргара?

Вновь появились слуги, и, слушая обрывки их разговоров, примарх понял, что уже наступило утро и они готовились собрать завтрак. Он просмотрел последние абзацы и невольно поразился их страстности. На краткий миг ему захотелось удалить документ, одним махом стереть все воспоминания, но Коракс сдержался. Как бы болезненно это ни было, ему необходимо продолжать.

Стычку с Лоргаром и Курцом он описал в нескольких кратких строках, после чего вновь вернулся к лапидарному стилю изложения. Примарх быстро перепрыгнул на рассказ об отступлении к ближайшему «Громовому ястребу», который затем подбили в нескольких километрах от места резни.

Повествование вновь пошло легко, буря в мыслях стала стихать, и Коракс описал сбор Гвардии Ворона, последовавшее за ним отступление в горы, ответные удары по предателям и то, как приходилось прятаться в тенях пещер и долин, когда враги приближались слишком близко.

Он завершил историю кратким рассказом о прибытии Бранна — теми же словами, как поведал ему сам командор, а также об эвакуации с Исстваана. Коракс не сомневался, что от него решили что-то утаить. Для Бранна неподчинение приказам и то, что он оставил Освобождение, казалось смелым шагом. Кроме того, здесь явно каким-то образом был замешан тэрионец, префектор Валерий. В этой истории пока кое-что не сходилось, и Коракс решил выяснить правду, как только вернется на борт «Мстителя».

Захватив планшет, он направился в обеденную комнату, по пути составляя и снабжая примечаниями список военных кораблей и подразделений, что он видел во время кампании. За едой, на которую он почти не обратил внимания, Коракс добавил приложение с деталями о вражеских силах и их тактике на Исстваане, а также несколько заметок относительно перемещений флота, замеченных им при бегстве из звездной системы.

Завершив повествование, он закрыл файл и передал планшет одному из помощников, приказав отдать его Малькадору. Сигиллит должен был проследить за тем, чтобы информация попала в руки Дорну и всем, кому она сможет оказаться полезной.

К сожалению, изложение пережитого на Исстваане не принесло удовлетворения или облегчения. Оставалось еще столько вопросов без ответа, что Коракс даже не знал, с которого следовало начать. Вновь и вновь, одолеваемый чувствами потери и пустоты, он спрашивал себя: что отвратило его братьев от Императора?

Желая успокоиться и отвлечься, примарх вышел на балкон, с которого открывался вид на внутреннее озеро. Он отбросил тревожные мысли и попытался сконцентрироваться на изменчивой игре света и ряби на воде.

Вдоволь налюбовавшись красотами пещерного озера, примарх решил немного прогуляться. Неподалеку он заметил одинаковые жилища, которые выходили на круглую площадь, вымощенную мозаичной плиткой. Резиденции показались ему пустыми. Коракс насчитал их двадцать, что явно не могло быть простым совпадением. Это отвечало на вопрос о времени их постройки, ибо позднее их было бы только восемнадцать.

Снаружи дома во всем походили друг на друга, и Кораксу быстро наскучило угадывать, для кого из примархов предназначался каждый из них. Он уже собирался вызвать лифт, расположенный в огромной колонне на центральной площади, когда услышал:

— Лорд Коракс, вам сообщение! — Обернувшись, примарх увидел бегущую к нему женщину средних лет. — Лорд Дорн вернулся и хочет встретиться с вами и лордом Малькадором.

В этот момент от лифта раздался звонок, и встроенная в мраморный столб дверь отъехала в сторону, явив за собой капитана Имперских Кулаков.

— Это ваш проводник, лорд Коракс, — сказала служанка. — Простите, что так долго вас искали.

— Не важно, — ответил Коракс.

Капитан ударил кулаком по груди и кивнул, когда Коракс пошел в лифт. Дверь закрылась, и примарх с легионером погрузились в мягкое синее сияние искусственного света.