– Все это как в кино, – сказал Писаренко. – И я не знаю, как к этому относиться. Таня, вы сказали, что у вас есть вторая версия. В чем она состоит? Хотя я могу сам догадаться. Смертельную инъекцию сделала Оля, то есть Соня, так?

– Да, теоретически такое вполне возможно, но лично я склоняюсь к первой версии, потому что не вижу веских мотивов для такого поступка. Марат пытался доказать всем, что Кривцова сделала это из чувства жалости, чтобы прекратить мучения его жены. Но я думаю, что он говорил так, руководствуясь желанием свалить на Соню свою вину.

– Это ваше личное мнение или было официальное расследование?

– Да, дело, конечно, завели, и Софья являлась одной из главных подозреваемых. Правда, прямых улик против нее не имелось.

– Ну вот видите! Если она не виновна, то следствие бы это доказало! Зачем надо было бежать, да еще с чужим паспортом?

– Я думаю, что в большей степени она скрылась не от правосудия, а от Кураева. Она понимала, что он ее в живых не оставит, и была права.

– Что вы имеете в виду?

– Дело в том, что чуть больше месяца назад один житель Светличного приехал в Тарасов в командировку и увидел на улице Соню. Как говорится, мир тесен. Вернувшись домой, он рассказал об этой встрече Кураеву. Тот не очень-то поверил в воскрешение утопленницы, но когда Нина Степановна, Сонина мама, вдруг уехала куда-то, он заподозрил, что она отправилась в Тарасов, чтобы встретиться с дочерью. Александр Станиславович, те три дня, которые вам запомнились, Соня виделась в доме на улице Бабушкина со своей матерью. У меня в этом нет никаких сомнений.

– Хорошо, что было потом?

– Далее Кураев самолично наведался к пожилой женщине, довел ее своими расспросами до инфаркта, а потом нашел в ее вещах записку с адресом парикмахерской «Елена». После этого он направил сюда своего человека, Мирона, дважды отбывавшего срок в местах не столь отдаленных. Думаю, вы догадываетесь, что тот должен был убить Соню?

– Вы в этом уверены?

– Да, я разговаривала с этим Мироном. Он нашел Соню, но оставил ее в живых. По его собственному признанию, он ее не пожалел, а поступил по понятиям. – По лицу профессора я поняла, что он не въезжает в то, о чем идет речь, поэтому мне пришлось пояснить: – У человека, дважды судимого, поступки Кривцовой, я имею в виду инсценировку самоубийства и жизнь по чужому паспорту, вызывали уважение. Кроме того, Соня рассказала ему о том, из-за чего, собственно, Марат приговорил ее. Думаю, что Мирону эта информация о боссе была очень интересна, в итоге он отпустил Кривцову, но приказал ей исчезнуть из Тарасова и впредь постараться больше никому не попадаться на глаза.

– Но она могла мне все рассказать, мы бы вместе что-нибудь придумали, – сказал Писаренко. – Хотя, если честно, пока не знаю, что я мог бы сообразить в подобной ситуации.

– Я тоже не знаю. Все так многослойно... Даже если она не имеет никакого отношения к смерти Розы Кураевой, то проживание по чужому паспорту – это статья. Соня выбрала себе очень непростой путь. Она все время будет ходить по краю бритвы. Но это лучше, нежели лежать в могиле...

– Да, такого поворота событий я никак не ожидал. В моей голове все это пока не укладывается.

Я не стала ждать, когда вся моя информация уложится в голове профессора, на это могло уйти слишком много времени, а сказала:

– Увы, в тот момент, когда Соня приходила к вам за вещами, я была только на пути в Тарасов. Мы разминулись, и думаю, что теперь найти ее будет невозможно...

Едва я хотела подвести свою речь к финансовому вопросу, как Писаренко вытаращил глаза и испуганно спросил:

– Таня, я не понял вас: вы собираетесь бросить поиски?

– В дальнейшем расследовании я не вижу особых перспектив... Но, конечно, я постараюсь.

– Соня может попасть в беду! Куда она отправилась? – Писаренко взял со стола записку. Пробежал ее глазами и вдруг выдал: – Теперь я совсем иначе воспринимаю ее слова. Это же крик о помощи!

– Это не крик, а скорее колыбельная для вашей души, – возразила я, хотя в душе была с ним согласна.

– Вы не были лично знакомы с Олей... с Соней, – тут же поправился хирург. – Я помню ее грустный, потерянный взгляд в окне парикмахерской. Я помню, как она уходила от разговоров о регистрации нашего брака... Я настаивал на этом, и она была вынуждена лгать... Бедная девочка! Сколько она пережила и сколько ей еще предстоит испытаний! Каких людей она встретит на своем пути? Таня, я должен ее найти! Вы обязательно поможете мне в этом...

Я промолчала. Должна – значит, найду. Пусть пока он выговорится.

– Таня, мои надежды только на вас, – продолжил уговоры Писаренко. – Я верю, вы сможете найти Соню. Я заплачу вам сколько вы запросите. Скажите, сколько?

– Давайте вы сначала распла?титесь со мной за проделанную работу.

– Не вопрос, – Писаренко достал из шкафа и протянул мне несколько долларовых купюр.

Я с удовольствием приняла заработанные деньги. Значит, поиски продолжаются. Было бы неплохо спросить совета у двенадцатигранников, но они остались дома.

– Знаете, Таня, моя жена Мила умерла от неизлечимой болезни, а я, врач, ничем не мог ей помочь. Увы, сахарный диабет и его тяжелые осложнения пока неизлечимы. Соня была мне тоже очень дорога, и вдруг рядом со мной не стало и ее. Теперь, когда я знаю, что она ушла не к другому и не от меня, а потому, что ее догнало прошлое, я не смогу смириться с тем, что она скитается где-то по стране в поисках пристанища. Таня, мне рекомендовали вас как лучшего частного детектива Тарасова, я верю, вы сможете найти Софью. Подождите, ничего не говорите мне. Я догадываюсь, о чем вы хотите меня спросить. Не будет ли Соне опасно возвращаться сюда? Понимаете, я хочу помочь ей хотя бы материально, у меня есть такие возможности. Я не буду себя уважать, если отстранюсь от ее судьбы...

– Александр Станиславович, давайте возьмем время на размышление. Уверена, вам надо еще раз пропустить через себя всю полученную информацию, и мне тоже необходимо кое о чем подумать. Конечно, я ее найду, вернее, постараюсь.

– Хорошо, подумайте, – согласился со мной Писаренко. – Когда мне вам позвонить?

– Завтра, – сказала я, встала с кресла и решительно направилась к выходу.

Покинув квартиру Писаренко, я настроилась заниматься дальнейшими поисками Сони Кривцовой. Клиент всегда прав, а Соне действительно может грозить опасность. Я села в свою машину и едва повернула ключ зажигания, как в сумке затрезвонил мобильник. Может, это новый клиент? Взглянув на дисплей, я, не задумываясь, сбросила звонок. Только агентессы с ее расспросами, нет ли для нее нового заданьица, мне сейчас и не хватало! Надо было подумать, как и что предпринять. А вначале немного приду в себя. В родном доме. Отосплюсь, глядишь, синяк пройдет и появятся новые идеи...

Поздно вечером мне позвонил неизвестный абонент. Это был старый опер из Светличного по прозвищу Пинкертон.