По тону Джули я сразу понял, что она взволнована. Голос звучал хрипло и чуть выше обычного. Она пыталась, хоть и безуспешно, скрыть охватившую ее панику.

Привет, милый. Надеюсь, у тебя все в порядке. Просто мне хотелось узнать, слышал ли ты новость об аресте. Уверена, что слышал. Об этом раструбили все телеканалы. Думаю, передавали и по радио. Как бы там ни было… полицейские явно хотят еще раз поговорить со всеми ребятами, ну, ты понимаешь, которые были на той вечеринке. Понятно, они просто хотят посмотреть, не узнает ли кто-нибудь из них в арестованном водителя машины, которая в тот вечер стояла на Джанипер-роуд. Ерунда, правда? Но ты все же мне позвони. Лаура Лайман сказала, что они собираются нанять Стивену адвоката. Его зовут Марк Брандино. Может, нам для Джейсона тоже кого-нибудь найти? В любом случае… Позвони, мне, хорошо, милый? Люблю тебя. Будь осторожен на дороге. Позвони. Ну все… Пока-пока.

Слова Джули стали для меня холодным душем. Я особо не задумывался над тем, что Джейсон тоже присутствовал на той вечеринке. Там было около сотни девочек и ребят, почти половина школы, плюс значительная часть команды по плаванию.

Джейсон занимается плаванием. По правде говоря, он отличный пловец. По слухам, его собирается пригласить на учебу один из колледжей Мичигана, а может, даже Пенсильванский технологический. Поскольку он хорошист, без плавания ему не обойтись. Трудится он упорно, поэтому в академическом плане это для него действительно предел. Женившись на Джули, я понимал, что такое вполне может случиться. Коэффициент ее умственного развития я бы оценил в диапазоне от 100 до 110. Мне доводилось обнаруживать отрицательную взаимосвязь между исключительно высоким показателем коэффициента интеллекта и эмоциональной стабильностью. То же самое можно сказать и об инстинкте воспитания потомства. Если у вас блестящие дети, но мать не может дать им надлежащего количества тепла и ласки, то какой в этом прок? Мои дети действительно красивы, приспособлены к жизни в обществе, любимы друзьями, занимаются спортом и достаточно развиты в плане интеллекта. Надеюсь, это позволит им добиться в жизни счастья, которое от меня всегда ускользало.

Джейсон – замечательный молодой человек. Хотите верьте, хотите нет. Это объективная истина. Если бы я сказал, что он величайший семнадцатилетний юноша на всей планете, вы бы вполне могли засомневаться в моей объективности. И были бы правы. Я не считаю его величайшим, а просто чувствую – все, что он делает, все, что говорит (или почти все, ведь он, в конечном счете, еще подросток), очень верно и правильно, я впитываю его слова и поступки в себя, чтобы, когда он поедет учиться в колледж, как два года назад моя дочь, у меня их накопился приличный запас. Такой вот я родитель. Объективный наблюдатель внутри меня видит, что Джейсон замечательный молодой человек.

К окружающим он добр. Сидя с нами за обедом, рассуждает об окружающем мире, демонстрируя понимание и сочувствие. Мы обсуждаем любые темы – от Ближнего Востока и терроризма до экономики. Иногда выводы, к которым он приходит, вызывают у меня улыбку, ведь он так молод и ему надо еще очень многому научиться. Но Джейсон, по меньшей мере, стремится думать и делать выводы. Каждое утро он встает с улыбкой на лице, за завтраком выдает шутки, а потом мурлычет под нос какую-нибудь новую, скачанную из интернета песню. Идет в школу, потом на тренировку по плаванию, возвращается домой, ужинает, делает уроки и ложиться спать. И все только для того, чтобы на следующий день начать все сначала. Да, иногда он «зависает» в своем телефоне, играя в игры или общаясь в социальных сетях, но меня это тревожит совсем не в такой степени, как других родителей. Это их мир, и они к нему, вероятно, должны приспосабливаться. Если мы будем считать всю их технику пороком и пытаться заставить меньше выставлять себя напоказ в социальных сетях, ни к чему хорошему это не приведет. Они попросту вырастут без набора навыков и умений, который уже сегодня необходим, чтобы получить работу и чувствовать себя комфортно в обществе их поколения.

Я понимаю, что уже надоел вам своими аналогиями, но в моем представлении юношеские годы можно считать чем-то вроде строительного проекта. Своим молодым пациентам, как и детям, я говорю, что это не их жизнь. Пока еще не их. То, что они сейчас делают – не что иное, как строительство дома. В этом доме им придется жить всю оставшуюся жизнь, поэтому лучше, чтобы он был хорошим и добротным. В будущем они смогут приводить его в порядок, делать косметический ремонт, перепланировку, но построить его по новой уже не удастся. Все, что они в него вкладывают, каждый эмоциональный рубец, вызванный трудностями во взаимоотношениях, каждое сексуальное извращение, каждая возможность, которую они приберегают для себя, и даже наркотики, которым они позволяют нарушать процесс взросления их не окрепших еще мозгов, – все это навсегда закладывается в фундамент строения. Хотя микробиологи на этот счет приводят разные данные, принято считать, что развитие человеческого мозга заканчивается в двадцать пять лет. Все, что происходит в нем в период между половым созреванием и этой датой, когда завершается «аппаратный монтаж» мыслительной структуры, подразумевает повышенный риск и оказывает огромное влияние. «Наградной центр» пытается оценить, какое поведение заслуживает вознаграждения, чтобы уложить несколько кирпичиков и соединить их арматурой. Все эти кирпичики становятся частью фундамента и остаются в нем навсегда. Если они велят любить алкоголь, кокаин или извращенный секс, значит, вам предстоит бороться с подобными соблазнами всю оставшуюся жизнь. И ребенку, который наплевательски относится к оценкам в школе и потом оказывается в третьеразрядном колледже, в очереди на хорошую работу суждено неизменно быть последним. Потому что все это имеет очень большое значение.

Если ко мне приходит пациент, не способный добиться эрекции в постели с женой, первым делом я у него спрашиваю, увлекается ли он порнографией. А затем задаю вопрос о том, когда он начал это делать. Еще подростком, других вариантов нет. Если приходит наркоман, то спрашиваю, когда он подсел. Ответ – когда был подростком. Если же пациентка жалуется на грубое отношение со стороны мужа, первым я задаю вопрос о том, когда с ней стали жестоко обращаться родители. Ответ – до того, как она в восемнадцать лет покинула отчий дом.

Мой сын строит прочный дом. Я знаю, что по выходным он иногда выпивает. Но немного, я в этом уверен. Наркотиками не балуется. Это мне известно по той простой причине, что наркоманов я вижу насквозь. И за тридцать секунд могу определить, под кайфом ли они находятся. За свою жизнь я перевидал их немало, чтобы успеть изучить. Ничего мудреного в этом нет, весь вопрос лишь в профессиональном опыте. Дочь, к которой я тоже питаю глубокую любовь и привязанность, построила свой собственный дом. Девушка больше похожа на мать – тоже не любит забивать себе голову мыслями о том, что не оказывает непосредственного влияния на ее жизнь. Зато она очень веселая, любит посмеяться и до отъезда на учебу в колледж неизменно привносила в нашу семью нотку легкости и беззаботности.

Жена не дает сыну спуску. Она подозрительнее меня. Если он совершит поступок, от которого фундамент его дома может дать трещину, она это узнает. Самое большее, что до последнего времени удалось раскрыть с помощью ее тайных операций, это порнография в интернете. После этого она ввела в настройки сети целый ряд ограничений. У меня был долгий разговор с Джейсоном. Вот так. Благодаря бдительности Джулии я чувствую себя совершенно спокойно. И если она обеспокоена, знаю, что для этого есть причина.