Бетси сама спрыгнула с подножки экипажа и, ни слова не говоря, помчалась в ту сторону, откуда доносился весь этот шум. Даже Дженис слегка улыбнулась, когда выходила, опершись о руку Питера. Эви громко расхохоталась, глядя на мужа, удивленно закатившего глаза.

Только они начали подниматься по лестнице, сверху раздался взрыв детского смеха, и в то же мгновение воздух рассыпался тысячами разноцветных конфетти. Бумажная радуга из красных, синих и желтых кружочков запорхала и закружила в воздухе, посыпалась им на головы, на одежду, на ступеньки лестницы, подхваченная ночным ветерком, украсила кусты азалии вдоль аллеи. Музыка достигла новых бравурных крещендо.

Эви и Тайлер смеялись, кричали и потрясали кулаками, задрав голову к балкону. Питер поймал руку Дженис, и та невольно улыбнулась: розовый кружок конфетти пристал к ее носу. Питер усмехнулся в ответ, смахивая крохотную бумажку со своей щеки.

— У них что, всегда так? — спросил он, показывая на необычную пару, которая уже бежала по ступенькам к двери дома.

Дженис удалось сдержанно улыбнуться, хотя всякий раз, когда лихой оркестр наверху разражался новой мелодией, с трудом сдерживала охватившее ее веселье.

— Похоже, они устроили нам шуточную серенаду. Я слышу голоса Родригесов. Будь готов ко всему!

Родригесы? Питер вспоминал, где слышал эту фамилию, ведя свою жену по ступенькам парадной лестницы. Они скрылись под козырьком веранды от последних круживших в воздухе конфетти и подошли к двери. Сверху послышались переливы веселого детского смеха. Родригесы! Ну конечно! Кузены Эви, друзья Дэниела в его проказах. Питер недовольно подумал о том, что этот визит вопреки его ожиданию не ограничится короткой деловой встречей.

Судя по грохоту, веселый оркестр помчался по открытому коридору над внушительной лестницей в галерею верхнего этажа. Но прежде, чем гости увидели музыкантов, в холл важно прошествовала седая негритянка в пышных юбках. В руке она сжимала деревянную поварешку, которой размахивала, как мечом, поднимаясь по лестнице.

— Я говорила вам, маленькие хулиганы, не пачкать мои ковры! Если вы и в моей гостиной учинили такой кавардак, я сверну вам шеи! Ну-ка живо спускайтесь вниз, а не то я сама поднимусь, и тогда вам не поздоровится!

В холле второго этажа послышались смех и топот бегущих ног, сопровождаемые случайными звуками горна и боем барабана. Питер так и стоял, удивленно глядя наверх, когда в коридоре, ведущем из задней части дома, снова появились Монтейны. За ними шли высокий худой негр и хорошенькая женщина с кожей цвета кофе со сливками.

— Я не могу целый день не спускать глаз с этих охламонов, — жаловался негр, — легче перегородить Миссисипи. А где Кармен? Она здесь ответственное лицо.

В тот же момент на верхней площадке лестницы появилась Кармен, за ней шли двое ее детей и Бетси. Смеясь, она подобрала юбки и сбежала по ступенькам, чтобы поприветствовать Дженис.

— Вот и ты! Ну, как чувствуешь себя в роли замужней женщины? — Не умолкая, она повернулась к Питеру и протянула руку: — Эви сказала, что ты брат Дэниела. Когда я была чуть постарше Бетси, то была безумно влюблена в Дэниела. — Рука Питера пожала ее руку, и Кармен, озорно взглянув на Дженис, громко прошептала: — Ты умно поступила, дождавшись его брата. Он намного красивее Дэниела.

Питер совершенно растерялся от обилия лиц и имен. Симпатичная женщина испано-мексиканской внешности, пожавшая ему руку, представилась как Кармен Хардинг, жена Кайла Хардинга и кузина Эви, негр представился Бенджамином Вилькерсоном Третьим, негритянка — его женой Джасмин, а крупная седая женщина — бабушкой Бена Сакей. Питер предположил, что мальчик и девочка, прижавшиеся к ногам Кармен, — это дети Хар-дингов, а двое молодых людей и девушка, проскользнувшие в холл с разных сторон, — тоже какие-то родственники Кармен, а значит, и Эви, хотя Эви была совсем не похожа на Кармен с ее мексиканской красотой. Успокаивало только то, что Дженис, как видно, всех их хорошо знала, он надеялся, что в ближайшие десять дней тоже сможет разобраться во всех именах, лицах и родственных отношениях.

А пока лишь отметил, что отношения в этом доме очень своеобразны, их нельзя даже сравнивать с теми, какие были в особняке его детства. Их с Дженис проводили в лучшую гостиную, и Бенджамин с видом хозяина развалился в кресле перед камином. Его жена, бабушка Сакей и Кармен, обсуждая хозяйственные дела, исчезли в недрах дома. А в это время орава детей в возрасте от двух до семнадцати лет носилась по гостиной и по лестнице, бренча на музыкальных инструментах и разбрасывая конфетти. Здесь были дети всех цветов: бледно-матовая Бетси, бронзово-загорелые Хардинги и блестяще-черный карапуз. Питер никогда не смог бы разобраться в этом зверинце, но ему нравилось, что Эви и Тайлер обращаются со всеми детьми как со своими собственными, хотя он так и не понял, где же дети Монтейнов.

Чуть позже Питер отказался от попытки выяснить это, заметив усталость в улыбке Дженис. Они пили дорогие вина и кофе, ели бутерброды, мясо и пирожные, которые могли бы соперничать с едой лучших ресторанов, в которых Питер когда-то бывал, вели оживленные разговоры на светские и скандальные темы. Подошло время заканчивать церемонию торжественной встречи. Все-таки у них медовый месяц. Кто-то же должен напомнить об этом собравшимся.

Отбросив формальности, Питер подошел к прелестной хозяйке дома, когда та давала указания юной девушке по имени Мария — как он догадался, младшей кузине Эви. Девушка поспешно ушла искать остальных детей, чтобы отправить их спать, а Эви вопросительно взглянула на гостя:

— У Дженис немного усталый вид. Вы хотите, чтобы кто-нибудь проводил вас в вашу комнату?

Если бы Дженис через десять лет стала хоть наполовину такой же красивой, как Эви Монтейн, он счел бы себя счастливчиком. Благодарно улыбнувшись хозяйке, Питер сказал:

— Да, последние дни были несколько суматошными, а дорога всегда утомительна. Нам очень приятно в вашем обществе, но сейчас, пожалуй, нам пора подумать об отдыхе.

Эви весело рассмеялась:

— Вы провели слишком много времени с вашим отцом и слишком мало с Дэниелом, мистер Маллони. Вам грозит опасность превратиться в напыщенного джентльмена. Пойдемте, я провожу вас до лестницы, а дальше вы сами подниметесь на башню. И не говорите мне, что хотите лечь в постель только из-за усталости! Я-то вижу, как вы смотрите на свою жену!

Ее смех долетел до ушей Дженис и Тайлера, которые обсуждали необходимость развития народного образования. Последние слова Эви прозвучали во внезапной тишине, и, судя по румянцу на щеках Дженис, она уловила их смысл. Питер улыбнулся ее смущению. Наконец-то пришло время вести ее в постель!

Дженис отвела глаза от его настойчивого взгляда.

Поднимаясь на башню по длинной лестнице, они освещали себе путь свечами. Такой средневековый способ восхождения в спальню придавал некое очарование предстоящему. Дженис решила, что выпила слишком много вина, если нашла что-то забавное в этой ситуации.