– Ты такая красивая, – сказал Зак, ложась рядом. – И я так сожалею о том, что случилось.

Она погладила его по щеке, затем перевернулась на живот и раздвинула ноги.

– Это что, приглашение? – спросил Зак.

– Да, – прошептала она. – Делай, что тебе нужно, Зак. Нам еще во многом нужно разобраться, нам обоим придется переходить определенные границы. Но я хочу, чтобы все было по-честному. Ты был груб и проигнорировал мои просьбы остановиться. Это было неправильно, но также это было честно. Ты так это чувствовал. Тебе это было нужно.

– Я не хочу причинять тебе боль. Вот что я чувствую.

Оливия перевернулась на спину и протянула руки к его члену. В тот момент, когда ее руки прикоснулись к нему, Заку захотелось войти в нее. Он лег сверху и вошел в нее, не слишком жестко, не слишком нежно, покрывая ее шею поцелуями. Она обвила его шею руками и стала двигаться вместе с ним. И он понял, что вновь любит ее.

Яркий свет утреннего солнца ворвался в окна. Оливия растянулась, словно кошка, на огромной кровати, вспоминая вторую половину прошедшей ночи. Она получила ответ на свой вопрос о том, что ей следует чувствовать по отношению к Заку. И не только в сексуальном плане.

Именно так, с чувством огромного удовлетворения, с изумлением, затаенной радостью, она всегда хотела ощущать себя рядом с мужчиной. Глубокие эмоции, связывавшие ее и Зака, возвышенные и низменные – а часть того, что ей пришлось испытать вчера, иначе как низменными не назовешь, – требовали от них честности, требовали того, чтобы они обговорили все, что чувствуют, чего хотят, что им нужно. В последний раз она ощущала нечто подобное тринадцать лет назад. Либо в Заке Арчере было что-то особенное, либо что-то особенное было между ними. А скорее всего верны были оба утверждения.

Когда Оливия открыла глаза, Зака рядом не было. «Вполне понятно. Его дочь спит наверху, – подумала она и тут же поправила себя, – наша дочь».

Естественно, им обоим совершенно не хотелось, чтобы Кайла застала их в компрометирующей ситуации и начала думать бог знает что.

Сверху доносились шум воды и звуки рок-музыки. Оливии до смерти хотелось подняться наверх и повидать Кайлу, но нужно было подождать, пока Зак не объяснит девочке, почему она присутствует в их доме.

«Кто-то пытается напугать твою маму, чтобы она уехала из Блубери. Они стараются изо всех сил, но пока безуспешно».

Шум воды стих. Оливия быстро оделась и зашла в ванную, прилегающую к гостевой комнате. Она умылась и придала себе приличный вид. Как раз вовремя. В дверь постучали.

Зак. Выглядел он бесподобно. На нем были джинсы и темно-зеленый свитер, который подчеркивал зеленоватый оттенок его серых глаз.

– Кайла сегодня идет в школу, – сказал он. – Так что, я думаю, мы забросим ее, затем подождем Джоанну в коттедже и посмотрим, чем она будет заниматься после этого.

«Дела, дела, дела», – обреченно подумала Оливия. Разумеется, ей было приятно, что Зака ее проблемы волновали больше, чем полицию, но в его поведении не было ничего, что она могла бы понять как: «Тебе приснилось то, что произошло прошлой ночью». Если бы сейчас в комнате находился кто-нибудь третий, он бы ни за что не догадался, что всего лишь несколько часов назад Зак и Оливия занимались любовью.

– А что, если она просто поедет в свой магазин? – спросила Оливия. – Не можем же мы отправиться за ней по пятам.

– Магазин открывается в десять, – сказал Зак. – Так что у нее есть два часа.

Оливия кивнула:

– А когда он откроется, один из нас может притвориться, что хочет купить свитер, и посмотреть, что там и как.

– Я не хочу, чтобы ты оставалась с ней наедине. По крайней мере пока мы все не узнаем.

– Если нам это удастся, – охладила его пыл Оливия.

– Пап, ты где? – послышался голос Кайлы.

– Мы внизу, – откликнулся он.

– Мы? – с удивлением спросила Кайла, спускаясь по лестнице.

Глаза девочки расширились. Она бросила взгляд на все еще не заправленную кровать:

– Ты провела ночь здесь?

Оливия кивнула:

– Я услышала какие-то звуки у себя дома и побоялась оставаться там одна, так что провела ночь здесь.

Девочка улыбнулась:

– Вы что, скоро опять будете вместе?

Зак покраснел. Он хотел было что-то ответить, но не нашел слов.

Оливия взяла Кайлу за руку:

– Я ведь вернулась всего три дня назад.

– Как ты думаешь, я скоро буду считать тебя своей мамой?

– Я очень на это надеюсь. – У Оливии сжалось сердце.

– А ты чувствуешь, что я твоя дочь? – спросила Кайла.

– Да, – кивнула Оливия.

– Хорошо, – сказала девочка и выбежала из комнаты.

– На завтрак будет яичница, если тебя это интересует, – крикнул ей вслед Зак.

«Почти как одна дружная семья», – подумала Оливия. Начало было положено.

Она спустилась вниз и оглядела гостиную, еще раз удивившись тому, какой уютной была эта комната. Огромный диван со множеством подушек был покрыт красным чехлом. Большой ковер добавлял цвета и уюта деревянному полу с широкими половицами. Одна стена была полностью увешана рисунками Кайлы, другая фотографиями.

Больше всего Оливии понравилась фотография в старинной рамке, стоявшая на пианино. Зак и шестилетняя Кайла взбираются на гору. На Кайле были крохотные альпинистские ботинки, в руках она держала веревку, а на губах у нее играла задорная улыбка. Зак выглядел счастливым. Интересно, кто их сфотографировал?

В глаза сразу бросался тот факт, что на всех фотографиях были изображены только отец и дочь. Там не было матери. Оливия окинула глазами комнату.

«Теперь я здесь, – подумала она. – Надеюсь, я приехала не слишком поздно».

– Никаких сигарет, договорились? – сказал Зак, когда они свернули на стоянку средней школы Блубери.

– Сигареты в прошлом, – заверила его Кайла. – Пока, Оливия! Увидимся на собрании конкурсанток, – добавила она и растворилась в толпе других учеников.

Зак хотел уже было поехать к коттеджу, но Оливия дотронулась до его руки.

– Давай немного подождем, – попросила она, с интересом рассматривая суету школьного утра. – Мне хочется посмотреть.

– Посмотреть, как дети идут в школу?

Оливия кивнула:

– Это мир Кайлы. Мне хочется все о нем узнать.

Зак улыбнулся:

– Когда Кайла первый раз пошла в детский сад, воспитатели заверили меня, что с ней все будет в порядке и я могу ехать домой, но я просидел в машине на парковке два часа, таращась на главный вход.