О Боже, каким же он был дураком! Был, есть и будет. На веки вечные.

…Фредерика снова посмотрела на повестку, доставленную в контору накануне, сразу после того как они договорились о встрече сторон до начала суда, и пробормотала:

— Черт побери, зачем им понадобилась видеозапись, сделанная камерой слежения?

Элен покачала головой.

— Понятия не имею. Могу сказать только одно: эта женщина способна на любую подлость. — Она примостилась на уголке стола Фредерики и рассказала о том, что удалось выяснить их дознавателю. — Наш человек сунулся в притон, где танцевала Шапюи. Танцевала — это слишком мягко сказано. Но легенда состоит в том, что она делала это бесплатно, потому что так хотел Бержера.

— Трудно поверить. — Это так не похоже на Дамьена, которого она знает… или думала, что знает.

— Вот и наш дознаватель тоже не верит, — сказала Элен. — Он не смог найти никаких доказательств того, что Бержера вообще бывал в этом клубе. Рене сама призналась, что они познакомились на вечеринке. Бержера говорит, что понял, чем Шапюи зарабатывает себе на жизнь, только тогда, когда товарка выставила ее. По его мнению, это недостойный род занятий. Она говорит, что это зрелище его возбуждало, но никто не смог назвать нашему человеку даты, когда Бержера посещал представления. Они не смогли предъявить никаких документов, не смогли назвать имена людей, которые приходили с ним, — в общем ничего. А водитель лимузина Бержера понятия не имеет, где находится этот вертеп.

Фредерика отложила повестку, которую она только что изучала, и встала.

— Тем лучше. Значит, на жалобу Шапюи о том, что ее лишили средств к существованию, можно не обращать внимания. Но эта видеозапись меня тревожит. Не могу поверить, что Да… месье Бержера не знает о ее содержании.

Элен имела полное право напомнить, что, если бы Фредди опросила клиента сама, у нее не было бы на этот счет никаких сомнений.

— Месье Бержера вспомнил только то, что у них была короткая стычка возле лифта.

— Там наверняка было что-то еще, — сказала Фредерика. — Давай посмотрим.

Хотя час был поздний и она успела лишь слегка перекусить с Эме, который остался дома с бабушкой, но выбора не было. Следовало немедленно изучить запись. Встреча, инициаторами которой стали адвокаты Шапюи, была назначена на следующее утро: видимо, Рене не терпелось достичь соглашения. Истец и ответчик должны были выложить карты на стол. Если можно так выразиться, это был суд в миниатюре; каждая сторона надеялась убедить другую, что шансов на выигрыш дела у той нет. Фредерика собиралась явиться на встречу с домашней заготовкой, которая должна была нанести Рене смертельный удар. Но в самый последний момент адвокат Шапюи подкинул бомбу, потребовав представить копию записи видеокамеры слежения, установленной в доме Дамьена. Фредерика не могла позволить, чтобы эта бомба взорвалась.

Элен встала и вынула из стоявшей на стуле сумки две коробки. В одной из них находилась видеокассета. Вторая коробка была значительно меньше.

— Бержера как-то обмолвился, что параллельно велась и аудиозапись, — рассеянно объяснила помощница, — поэтому я решила прихватить и ее. Просто на всякий случай.

Фредерика кивнула, взяла видеокассету и пошла в гостиную. Аудиозапись осталась лежать на письменном столе, став еще одним доказательством болезненной дотошности Элен. Обе женщины вспомнили о ней только тогда, когда с видеокассетой было покончено.

Сначала Фредерика не могла поверить увиденному. Потом решила, что Дамьен Бержера еще более искусный обманщик, чем ей казалось. Только полное отчаяние заставило Элен настоять на том, чтобы они прослушали аудиозапись. Фредерика скрепя сердце согласилась. Но потом сразу поняла, что нужно сделать.

Фредерика посмотрела на партнеров, пожала плечами и повторила в третий раз:

— Они нам не нужны.

Только Жюль Тавернье не доказывал, что две женщины, стоявшие в противоположных углах длинной комнаты, должны остаться и дать свои показания. Тем не менее он тоже не мог отвести глаз от двух роскошных длинноволосых красоток. Лишь Дамьен, стоявший рядом со своим другом и личным адвокатом Гюставом Клоше, рассеянно смотрел в окно.

Фредерика понимала, что после увиденного и особенно услышанного накануне вечером ей следовало позвонить всем четверым партнерам домой, но поздний час и предстоявшая тяжелая и непривычная работа заставили ее отказаться от этой мысли. Когда она наконец легла спать, часы на тумбочке показывали восемь минут пятого. После трех часов сна она едва успела принять душ, одеться и прибыть на встречу в большой конференц-зал офиса фирмы. Слава Богу, что представители истца немного опаздывали.

— Глупо думать, что нам не потребуются их показания, — сказал Палотен, улыбаясь и кивая высокой длинноногой брюнетке с гривой кудрявых волос.

Не поднимая глаз, Фредерика ответила:

— Я утверждаю, что у меня есть все доказательства, которые навеки отучат мадемуазель Рене Шапюи заниматься вымогательством.

Легкая на помине, Рене вошла в комнату со своим адвокатом — сорокалетним джентльменом в хорошо сшитом костюме. За ними появились стенографистка и два незнакомых человека. У мужчины в дорогой итальянской тройке были прилизанные волосы и нахальная улыбка; второй — пожилой, в мешковатом пиджаке — держался неуверенно.

— Заряжайте пушки, советник, — пробормотал Жюль Тавернье, обращаясь к Фредерике. — Битва начинается.

— А на случай, если ваш залп окажется недостаточно сильным, мы вышлем вперед пехоту, — добавил Жорж Палотен.

Недовольная Фредерика подбоченилась, что-то проворчала себе под нос и пошла к длинному узкому столу, установленному в центре зала. Поздоровавшись с адвокатом мадемуазель Шапюи Гастоном Шарпантье, а затем с самой мадемуазель Шапюи, Фредерика попросила Элен вызвать их собственную стенографистку для регистрации происходящего. Когда все были представлены друг другу, Фредерика попросила свидетелей выйти из комнаты и перешла к делу.

— Наша встреча суть последняя попытка избежать суда, — сказала она. — Поскольку свидетели не проходят процедуру присяги, от них потребуется подписать письменные показания, зафиксированные стенографистами. Дебаты будут проходить в неофициальной обстановке. Однако я должна предупредить истицу и ее адвоката: мы обладаем ясным, четким и неопровержимым доказательством того, что она вымогала деньги у нашего клиента.

— Черта с два! — фыркнула Рене Шапюи. Она бросила злобный взгляд на Дамьена и добавила: — Короче, если он не хочет, чтобы его привлекли к суду по обвинению в оскорблении действием, то согласится как миленький.

— В оскорблении действием?! — взревел Дамьен.

Адвокат Шапюи урезонил свою клиентку, положив ладонь на ее запястье.

Гюстав Клоше наклонился и что-то прошептал Дамьену на ухо. Тот кивнул и послушался, но бросил на Фредерику взгляд, красноречиво говоривший о том, что она уже и так знала.