– Нет, мастер, я в какой-то мере учитель игры на сатуре, – и, перехватив поудобнее инструмент, взял на нем десяток аккордов.

– Тогда для вас у меня есть прекрасный инструмент, он стоит дороже, но, я уверяю вас, он стоит этих денег. – Мастер метнулся в глубину лавки и вынес оттуда лакированный футляр, раскрыл и достал оттуда сатур, но какой! Всем сатурам сатур! Полированный корпус темно-коричневого цвета, инкрустированная светлым деревом дека, черный гриф, серебряные струны, темной бронзы вороты колков.

– Если вы купите этот за золотой, то второй сатур я отдам вам практически даром, за десять серебра.

Как же все знакомо: купите шесть пар трусов, седьмые в подарок!

– Если он звучит так, как выглядит, тогда договорились.

Бережно приняв из рук мастера инструмент, я настроил струны и попробовал сыграть на нем. Чистота и сила звучания поражала, как будто внутри был спрятан электроусилитель.

– Он стоит золотого, мастер! Держите оговоренные деньги. Есть ли у вас еще один футляр? Мы путешествуем, дорога длинная и местами пыльная, хотелось бы уберечь инструмент ученика от пыли.

– Простите, ваша милость, но для инструмента такого класса предусмотрен только мешок; не подумайте, что обыкновенный, нет – специально пошитый по форме инструмента чехол.

– Ну, чехол так чехол. Прощайте, мастер.

Приторочив инструменты, мы выехали из города в нужном нам направлении.

До полудня проехали около двадцати верст, остановились у брода через небольшую речушку, напоили лошадей, перекусили сами, и, отпустив животных немного попастись, я дал ученику первый урок. Сатур представлял собой шестиструнную знакомую мне гитару, корпус не имел еще «талии», а выглядел этакой половинкой груши-переростка. Но гриф и лады присутствовали, и, что более важно, они были металлические! На моем сатуре стальная струна была обвита серебряной нитью, на сатуре ученика – бронзовой.

– Так как мастер обнаружил у вас музыкальный слух, будем учиться настраивать инструмент. Вот послушайте звучание ненастроенного инструмента. А теперь, Род, смотрите и слушайте, как на слух настраивать звучание струн. Признаюсь вам, что я не являюсь виртуозом игры на сатуре; по меркам моей родины я скромный любитель. Так что вы, при известном старании и трудолюбии, легко превзойдете меня. И дай вам Матерь удачи. Вот, смотрите внимательно, как пальцами левой руки я прижимаю струны к этим металлическим полоскам на грифе, а вот как звучат различные комбинации. Потом мы с вами изучим различные варианты игры. Вот так звучит перебор струн, а вот так – игра боем по струнам. Вот мелодия, исполненная полностью перебором струн, а вот эту я играю боем. Есть еще несколько вариантов, но, признаюсь, я не силен в них. По мере овладения техникой игры на инструменте вы сами придете к желанию экспериментировать со звуком, а значит, и способами его извлечения. Начните с ежедневной многократной тренировки перехвата пальцами струн сначала одного аккорда, затем изучим остальные. И глядишь, по приезде к родне вы им сыграете, а при желании и споете. Как говорил мне ваш отец, когда втолковывал премудрости магии, «повторение – мать учения». Эти же слова я передаю вам. Кстати, вы уже неплохо сидите в седле, может быть, мы пришпорим лошадей и поедем быстрей? Скорее доберемся до следующей стоянки и потратим больше времени на освоение инструмента.

Проехав верст десять, мы увидели озерко, на берегу которого стоял небольшой обоз из двух возков и двух телег, горел костер, и суетилось несколько человек. Подъехав, мы обнаружили трех вооруженных копьями слуг, прикрывающих собой молодую девушку. Две служанки прятались за ее спиной, выражая всем своим видом ужас от нашего присутствия. Не спешиваясь, я представился, обращаясь к молодой ванессе:

– Сьерж Рэй ван Орж и Род Дэй ван Бара, проездом в герцогство Бара. Ванесса, позвольте нам разбить свой лагерь неподалеку от вашей стоянки. Клянусь, мы ничем вам не помешаем.

– Разрешаю, только располагайтесь подальше, чтобы вам не видеть, как я буду купаться.

– Благодарю вас, ванесса, молодому человеку еще рано смотреть на купающихся дев, а я, да простит меня Мать, видывал и не такое.

С тем, не вступая в дальнейшую полемику, мы удалились метров на сто пятьдесят, найдя отличное место для лагеря. Тут и дерево с густой кроной и кучей сухого хвороста вокруг него, и удобный спуск к песчаному берегу, и кустарник, закрывающий нас от любопытных взглядов с дороги. Расседлали лошадей, дали им напиться, стреножили и отпустили. Собрали хворост, зажгли костер.

– Ну что, мой юный друг, дабы не отвлекаться на молодых купающихся дев, предлагаю вам приготовить ужин. Вот котелок, вот мясо, вот крупа, соль, специи. Сдайте мне экзамен молодого странника. А я услажу ваш слух игрой на сатуре и, возможно, спою вам балладу. Но сначала я искупаюсь, затем присмотрю за кашей. Вы тоже искупайтесь, затем вернетесь к своим обязанностям повара.

Раздевшись донага – а кого мне было стесняться, – я забрел в озеро, поплавал, понырял, затем в сторонке от нашей стоянки энергично намылился и смыл с себя дневную грязь, пот и усталость. Вышел на берег взбодренный прохладой вод, обтерся полотенцем.

– Давайте, Род, не стесняйтесь, считайте меня своим старшим братом, раздевайтесь и прыгайте в воду. Чудесные ощущения вам гарантированы. Я присмотрю за кашей.

Юноша не заставил просить себя дважды, а я устроился под деревом, раскрыл футляр и достал сатур. Сначала перебором струн я сыграл несложную мелодию «Уно, уно, уно моменто», затем попробовал и спеть эту вещь, когда-то звучащую разве что только не из утюга: «Маре бела донна, эон бельканцоне…» Я знал, что это бессмысленный набор слов, но загадочная душа русских женщин трепетала, когда слышала эту канцону, и пару раз, в прошлой жизни, мне удавалось с ее помощью склонить красавиц к интиму.

Чтоб вы знали, женщины во всех мирах одинаковы! Не успел я закончить последний куплет, как нежный голосок поинтересовался:

– Простите мою назойливость, но дорога так скучна, так мало развлечений, а тут я слышу, рядом музицируют, мало того – поют. У вас, кстати, прекрасный голос.

– ???

– Ах да. Меня, к сожалению, не сопровождает кавалер, и меня некому представить. Олла Гай ван Соло. Еду, кстати, тоже в Бара, к тетушке, вдове генерала армии его величества. Мы могли бы остаток пути проделать вместе.

«Остаток пути в две трети? Тащиться за обозом этой смазливой девчонки? В другое время – может быть. Но не сейчас и не в ближайшее время», – лихорадочно прикидывал я.

– Простите, ванесса, в другое время непременно бы, но мы торопимся, и ехать со скоростью вашего обоза нам никак не возможно. Еще раз приношу вам свои извинения. Не хотите ли попробовать нашей стряпни? Молодой человек сдает мне экзамен по приготовлению походной каши.

– Спасибо, я сыта! – Коза взбрыкнула ножками, покачала рожками и гордо удалилась.

– Скачи, коза, пока цела, – проговорил я ей вслед.

Я давно замечал за собой такую странность: мои слова, сказанные вскользь вдогон какому-то человеку, всегда вызывали цепь событий. Не то чтобы, как говорится, черный глаз, иногда это были и приятные события. Как-то посоветовал коллеге по «скорой помощи», жаловавшемуся на хроническое безденежье, купить билет спринт-лото, объяснив, что он не там ищет деньги. И что вы думаете? Через три дня парень выигрывает приличную сумму. Естественно, накрывает поляну и тут же пытается меня одарить частью денег как соавтора события. На что я, зная его семейное положение (пять дочерей!), сказал ему: пусть эти деньги пойдут свадебным подарком твоей дочке. Сослуживец отмахнулся: «Моей старшей, Серж, восемнадцать, жених ее в армии. До свадьбы еще о-го-го». Через три месяца парня привезли без ноги домой, а через месяц сыграли свадьбу. Деньги пригодились. Но с тех пор я остерегался высказываться, что называется, по горячим следам. А вот здесь, забыв о своем даре, брякнул.