Окинув взглядом бывший зал ожидания, он разделил присутствующих на четыре группы: продавцы, покупатели, и те, и другие одновременно, и те, кому просто нужна была крыша над головой, кто зашел сюда укрыться от дождя. Впрочем, такие вскоре тоже вольются в одну из трех вышеперечисленных категорий… Он и сам пошел в свое время этой дорогой. Обычный, сбежавший из детского дома беспризорник, кормившийся возле лотков Армии спасения, превратился вскоре в наркомана, добывавшего себе на дозу продажей наркоты.

Макбет подошел к полному стареющему мужчине, сидевшему в инвалидном кресле.

– Четверть зелья, – попросил он, и этих слов оказалось достаточно, чтобы пробудить в его теле нечто давно уснувшее.

Инвалид поднял взгляд.

– Макбет! – Его имя он словно выплюнул, так что изо рта полетели брызги слюны. – Я помню тебя, а ты меня. Ты полицейский, а я не торгую дурью. Ясно? Поэтому отвали от меня!

Макбет пошел дальше, к следующему толкачу – мужчине в клетчатой рубахе. Тот был под кайфом и не мог устоять на месте.

– Ты ч-чего, дум-маешь, я идиот? – громко заорал он. – Вообще-то я и есть идиот, иначе бы не торчал тут! Я без дозы через пять часов сдохну, а ты меня сейчас упечешь на сутки! Не-ет, не продам я тебе ни хрена! – Он запрокинул голову, и его хохот эхом откликнулся в сводах вокзала. Макбет зашагал дальше по коридору, слыша, как сзади перешептываются:

– Народ, облава!

– Привет, Макбет, – тихо послышалось вдруг откуда-то сбоку.

Макбет повернулся и увидел парнишку с повязкой на глазу. Тот сидел возле стены, и Макбет подошел к нему и опустился на корточки. Черная повязка немного сползла, и пустой глаз смотрел на Макбета.

– Мне нужна четверть зелья, – сказал Макбет. – Не поможешь?

– Нет, – ответил паренек, – я уже никому не помогу. А ты мне поможешь?

В его взгляде Макбету почудилось нечто знакомое. Он словно гляделся в зеркало, в котором отражалось прошлое. Какого черта, что он тут вообще забыл? Человеческая доброта вытащила его отсюда, а он вновь вернулся? И все ради того, чтобы совершить злодеяние, от которого в ужасе бежал бы даже самый завзятый наркоман? Еще не поздно отказаться. Он может забрать с собой этого паренька в «Инвернесс». Накормить его, вымыть и дать пристанище. И тогда этот вечер будет совсем не таким, как он задумал. Шансы еще есть. Шанс спасения. Для него самого. Для этого парнишки. Для Дункана. Для Леди.

– Вот что, пошли-ка… – начал Макбет.

– Макбет! – Далеким громом прокатилось его имя по коридорам вокзала. – Твои молитвы услышаны, и у меня есть как раз то, чего ты просишь.

Макбет повернулся. Чтобы посмотреть говорившему в глаза, ему пришлось запрокинуть голову.

– Как ты узнала, что я здесь, Стрега?

– У нас повсюду глаза и уши. Вот, сделай милость, тебе подарок от Гекаты.

Макбет опустил взгляд и посмотрел на маленький пакетик, который Стрега положила ему на ладонь.

– Я заплачу. Сколько?

– Заплатишь за подарок? Тогда Геката оскорбится. Доброй ночи! – Стрега развернулась и зашагала прочь.

– Тогда не надо! – закричал Макбет, швырнув пакетик ей вслед, но ее фигура уже растворилась в темноте.

– Если ты сам не хочешь, – заговорил одноглазый, – то давай я…

– Не дергайся! – прорычал Макбет, не двигаясь с места.

– Ты что, решил… – начал было паренек.

– Решил? – переспросил Макбет. – Ничего я не решал. Должен – вот в чем все дело.

Он сделал несколько шагов, подобрал пакетик и вернулся на прежнее место. Одноглазый протянул руку:

– Эй, а мне…

– Пошел к черту, – тихо проговорил Макбет, – и там увидимся.

Сбежав по лестнице вниз, в зловонный туалет, Макбет вышвырнул оттуда сидевшую на полу женщину, надорвал пакетик и высыпал содержимое на столешницу возле раковины. Он положил кинжал плашмя и раздавил кристаллы, а затем лезвием раскрошил их в пыль. Потом он свернул трубочкой купюру и втянул желтоватую пудру сперва одной ноздрей, а после – другой. Действующие вещества с поразительной быстротой преодолели слизистые оболочки и проникли в кровь. Встреча с любовницей – вот на что похоже! Это сравнение пришло Макбету на ум всего за миг до того, как новая кровь добралась до мозга. Это все равно что вновь постречаться с нею – чересчур красивой, чересчур опасной любовницей, которую все эти годы ни на день не состарили.

– Ну? Что я говорил? – Геката показал тростью на один из мониторов.

– Что торчки и высоконравственные болваны очень предсказуемы.

– Спасибо, Стрега.

Макбет вышел на улицу и замер, стоя на лестнице. Перед ним бескрайним океаном раскинулась площадь Рабочих, брусчатка на которой со скрежетом вздымалась и опускалась, а вдалеке плыл «Инвернесс» – пароход, полный музыки и смеха, полный огней, тающих в неспешных водяных воронках. Макбет двинулся вперед. Через темноту. К «Инвернессу». Он парил, его ноги не касались брусчатки. Дверь открылась, и он медленно вплыл в фойе.

Администратор вежливо кивнул ему. Макбет заглянул в зал – Леди, Малькольм и Дуфф по-прежнему сидели в баре и болтали. Он направился к лестнице. Его не покидало удивительное ощущение легкости, он за секунду долетел по коридору до двери в номер Дункана.

Вставив ключ, Макбет повернул ручку двери и вошел внутрь.

Он вернулся. В номере ничего не изменилось. В ванной по-прежнему горел свет, а дверь туда была приоткрыта. Макбет подошел к кровати и, глядя на спящего комиссара, сунул руку в карман куртки и нащупал рукоятку кинжала.

Он поднял руку. Ему стало намного легче. И он прицелился в сердце. Совсем как прежде, когда он примерялся к нацарапанному на стволе дуба сердечку. Как тогда, когда нож воткнулся как раз между двумя именами – «Мередит + Макбет».

– Не спите! Макбет зарезал сон!

Макбет замер. Неужели это комиссар? Или так говорят в нем наркотики?

Он посмотрел на лицо Дункана. Нет, глаза по-прежнему закрыты, а дыхание ровное и спокойное. И в эту самую секунду комиссар проснулся и посмотрел на него.

– Макбет? – и тут он заметил кинжал.

– Мне п-почудились тут какие-то голоса, – пробормотал Макбет, – и я решил проверить.

– Мои телохранители…

– Они х-храпят… Я сам слышал.

Дункан на миг прислушался, а потом широко зевнул.

– Ну и отлично. Пусть себе спят. Я тут в полной безопасности. Спасибо, Макбет.

– Н-не за что.

Макбет побрел к двери. Он больше не парил, но по его телу разлилось чувство радости, да, и легкости. Он был спасен. Комиссар освободил его. Решение принято. Пусть Леди говорит и делает все, что ей вздумается, но на этом все кончено. Пять шагов. Свободной правой рукой он схватился за ручку двери. И заметил в полированной латуни какое-то движение. Свет из ванной падал на массивную дверную ручку, превращая ее в кривое зеркало, в котором Макбет увидел, как комиссар вытащил что-то из-под подушки и направил на него. Пистолет. Пять шагов. Идеально для броска. Послушавшись инстинкта, Макбет резко развернулся и, потеряв равновесие, отправил кинжал в путешествие.