– Мне кажется, что это очень красивая, теплая игостеприимная страна, что там живут приветливые люди и бегают хвостатые смешныекенгуру. Когда я подросла, я поняла, что эта страна находится слишком далеко, вдругом полушарии. Тропические джунгли, экзотические животные и бесконечные саванны.Я всегда представляю себе дом на берегу океана, а вокруг него нет никакогозабора.

– Твой придуманный дом ничем не окружен?

– Зачем? Из окон этого дома открывается потрясающий вид наокеан. Разве можно прятать подобную красоту? Рядом с моим домиком стоят точнотакие же дома соседей. Вечером мы пьем с ними зеленый чай, зажигаем свечи,смотрим на океан, подолгу рассматриваем звездное небо и говорим на самыезадушевные темы.

– А когда ты об этом мечтала, тебя не пугал двадцатичасовойперелет до Австралии и тяжелая акклиматизация?

– Тяжелая акклиматизация не пугала. Ее можно пережить, а вотдвадцатичасовой перелет очень даже пугал. Я жутко боюсь самолетов. Уж если илететь куда-то, то только на самолете хорошей зарубежной компании.

– Нашим авиакомпаниям не доверяешь?

– Нет, – отрицательно покачала я головой.

– Почему?

– Когда был один «Аэрофлот», не было так страшно летать и неразбивалось такое количество самолетов, как сейчас. После того как весь«Аэрофлот» распродали и появилась масса различных авиакомпаний, началсянастоящий бардак. Никто не думает о безопасности пассажиров, все списывается начеловеческий фактор. Летчики в первую очередь думают о том, чтобы на них неналожили штраф за перерасход топлива, а не о том, что лучше сделать для того,чтобы посадить самолет предельно безопасно, думая при этом о тех, кто находитсяв салоне и кто доверил им свои жизни. Хорошо хоть, что у нас еще сохраниласьединая железная дорога, а то и ту распродадут и начнется тот же бардак. Нужнобудет оплачивать каждый километр пути, а ценность человеческой жизни отойдет насамый задний план. Я когда куда-нибудь лечу, напиваюсь до бессознательногосостояния с одной целью: чтобы сесть в салон, закрыть глаза и отключиться. Ужесли что-то и случится, то ты об этом уже никогда не узнаешь. Страшно смотретьна эти древние самолеты со старой обшивкой, которые уже явно свое давноотлетали. Кажется, что, как только подобная машина взлетит, она затрещит пошвам. Конечно, не всем приятно видеть пьяную девушку, проходящую регистрацию насвой рейс, но я же не могу объяснять всем и каждому, что если не напьюсь, тоумру от разрыва сердца прямо на взлете.

– Говорят, что заливать свой страх перед полетом алкоголем –это неправильно.

– Может быть, но другого способа я пока не нашла. Таблеткине помогают. Для меня алкоголь словно анестезия. Я ведь даже не ем никогда,когда в полете кормят.

– Почему?

– Потому что, когда в полете кормят и поят, я крепко сплю.Словно мне вкололи снотворное, которое начало действовать при взлете и закончилосвое действие сразу, как только самолет коснулся взлетной полосы.

– А тяжелое похмелье потом?

– Это вполне можно пережить. Самое главное – это ощущениетого, что ты выходишь из самолета и понимаешь, что ты живая. Так чтодвадцатичасовой перелет – это для меня слишком большая проблема. Наверное,именно по этой причине я так никогда и не побываю в Австралии.

– Почему не побываешь? Просто нужно выпить такую дозуспиртного, которой бы хватило на двадцатичасовой перелет, – рассмеялсяидущий рядом со мной Игнат.

– Я тебе сейчас ничего смешного не сказала. Я действительножутко боюсь летать, и у меня самая настоящая аэрофобия.

– Извини. Просто представил тебя под алкогольной анестезией,прогуливающуюся по аэропорту.

– А как ты представляешь себе сказочную Австралию? Ты тамкогда-нибудь был?

– Нет, но мне кажется, что там много экзотических животных.Послушай, а может быть, воплотим твою детскую мечту в реальность?

– Ты о чем?

– О том, что совсем недавно ты не согласилась на домик вВеликобритании, так, может, согласишься на домик в Австралии? Может, стоитьобъединить наши немалые капиталы, организовать совместный бизнес и жить средикенгуру?

– Ну почему тебе хочется меня куда-нибудь увезти?

– Мне хочется начать новую жизнь.

– Так кто тебе мешает?

– Я не смогу ее начать без тебя.

– Я для тебя что-то типа «Скорой помощи», что ли?

– Ты для меня намного больше, чем «Скорая» и пожарнаяохрана, вместе взятые.

Легкий ветер ворошил мои волосы, а морская свежесть бодрилаи заставляла оставить все плохое далеко позади. Я боролась с мыслью о том, чточеловек, который сейчас находится рядом со мной, становится мне все больше ибольше интересен. Черт бы его побрал, но меня все сильнее к нему тянет. Япочему-то вспомнила его руки, которые так умело и нежно массировали мое тело,и, несмотря на то что моим жизненным принципом являлось недоверие к мужчинам,мне почему-то хотелось верить Игнату в его стремлении исправиться, начать новуюжизнь и перешагнуть через свое прошлое. Всю жизнь я на дух не переносиламужчин, живущих за счет женщин, и осуждала тех женщин, которые позволяли этомужчинам, и вдруг мне стал симпатичен профессиональный альфонс, и я даже нахожув нем положительные качества. Возможно, это произошло потому, что сейчас нашиотношения не похожи на отношения того, кто платит, и того, кто получает всенеобходимое за свои деньги. Я почему-то вспоминала свою жизнь, подчиненнуюстрогому регламенту, и поймала себя на мысли о том, как же мне не хватало такихпрогулок у моря с почти незнакомым мужчиной, с которым можно расслабиться и нио чем не думать.

Этой ночью я впервые дала волю своим чувствам ипрослезилась.

– Ты что? – Игнат нежно взял меня за подбородок изаглянул мне в глаза. – Я тебя чем-то обидел?

– Нет, что ты!

– Тогда почему ты плачешь?

– Просто мне уже давно не было так хорошо. Я ведь с Борисомне получала оргазма. Я его имитировала для того, чтобы не обидеть партнера и непоказаться в его глазах какой-то ущербной.

– Ты три года ему врала?

– Да, – кивнула я.

– Но ведь это очень тяжело!

– Привычка…

– Ничего себе привычка!

– Я и в самом деле к этому привыкла, в результате во мнеразвился комплекс собственной неполноценности. Ты – первый человек, которому яэто рассказала. Сама не знаю – зачем? Мне было с Борисом хорошо, но нашаблизость была лишена ярких вспышек. Знаешь, и ведь я не одна. Таких женщиночень много. Просто они об этом никому не говорят.

– Каких женщин?

– Тех, которые имитируют оргазм.