Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он написал имя и адрес. Дена успокоилась.
— Хорошо. Пойду к кому скажете.
Доктор протянул ей листок. Но, прежде чем отпустить бумажку, сказал:
— Пообещайте, что будете ходить к этому человеку не меньше двух раз в неделю, или немедленно кладу вас в больницу.
— Клянусь. Позвоню ему, как только доберусь до дому.
Если бы Дена могла, она бы выбежала из кабинета бегом.
Днем она позвонила этому О'Мэлли и три дня спустя вошла в здание, где он вел прием, и прочитала в расписании на стене: «Доктор Джералд О'Мэлли, психиатр. 17-й этаж».
Дена пришла в ужас. Психиатр? Он что, обалдел, этот доктор Холлинг? Она хотела развернуться и уйти. Но одумалась. Холлинг узнает, если она не придет, так не лучше ли сходить, а про себя посмеяться над ними обоими.
Она поднялась на семнадцатый этаж, постучала и услышала: «Войдите». Навстречу Дене поднялся молодой врач, немногим старше ее самой, пожал ей руку:
— Здравствуйте, мисс Нордстром, я доктор О'Мэлли.
Аккуратный молодой человек смахивал на ученика частной школы и носил очки в роговой оправе. У него были голубые глаза и чистая, почти младенчески свежая кожа. Ощущение, что утром, перед уходом, его одевала и причесывала мамочка.
— Вы врач?
— Да. Присядете?
— Не знаю почему, — сказала она, садясь, — но я ожидала увидеть человека постарше и с бородой.
Он засмеялся.
— Жаль вас разочаровывать, но с бородой у меня как-то не сложились отношения.
Он сел, приготовил ручку и тетрадь и стал ждать, когда она заговорит. Ей предстояло узнать, что он это делает весьма часто.
Наконец она произнесла:
— Гм, я здесь не для того, чтобы попасть на прием к психиатру. Точнее, я здесь не потому, что считаю, будто мне нужен психиатр, поверьте.
Он кивнул. Это он тоже будет проделывать весьма часто.
— У меня язва, и это идея доктора Холлинга. У меня просто небольшой стресс, связанный с работой.
Он удовлетворенно кивнул и сделал пометку. Она откинулась на спинку и стала ждать, что он скажет.
Он молчал.
— В общем, поэтому я и здесь — из-за стресса по работе.
— А-га, — кивнул он, — а чем вы занимаетесь?
— В смысле?
— Какая у вас работа?
Дена была поражена.
— Телевидение!
— Что вы там… делаете?
— Я на нем работаю.
Он кивнул и стал ждать, что она продолжит. Повисла еще более длинная и неуклюжая пауза.
— Вы могли меня видеть. Я беру интервью в вечерней программе новостей.
— Нет, простите. К сожалению, я не имею возможности часто смотреть телевизор.
Он совсем сбил ее с толку.
— Ну ладно. В общем, это важная работа, и…
Вдруг Дена почувствовала раздражение. С какой стати объяснять, кто она такая и что делает.
— Вы наверняка говорили с доктором Холлингом насчет моей язвы. Он считает, что я должна с кем-то побеседовать о стрессе. — Дена взглянула в сторону кушетки. — Я не должна лечь или… еще чего?
Доктор О'Мэлли сказал:
— Только если сами захотите.
— Ага. Ну а… закурить можно?
— Я бы попросил этого не делать.
Дена разозлилась уже не на шутку.
— У вас что, аллергия какая-нибудь?
— Нет. Просто с язвой курить не следует.
Дена злилась все больше. Закинув ногу на ногу, она принялась покачивать туфлей. Парень-то настоящий кретин.
— Слушайте, я пришла только потому, что обещала доктору Холлингу.
Он кивнул.
— Ну так я не знаю, что мне нужно говорить. Не хотите задать мне какие-нибудь наводящие вопросы?
— А о чем бы вы хотели рассказать? — по-прежнему уклончиво спросил он.
— Я вам уже сказала. У меня на работе нервная обстановка, мне трудно заснуть, я думала, вы мне что-нибудь пропишете, и все.
— Предполагается, что сначала мы немного побеседуем.
— О чем вы хотите побеседовать?
— Вас беспокоит что-нибудь определенное, о чем бы вы сами хотели поговорить?
— Вообще-то нет.
Он смотрел на нее и ждал. Она оглядела кабинет.
— Послушайте, я уверена, что вы хороший человек, и не хочу обижать вас, но я во все это не верю. Все это нытье и жалобы на то, что твои мама и папа сделали, когда тебе было три года. Может, некоторым это подходит, но я никаким боком не принадлежу к их числу.
Он опять кивнул. Она продолжала:
— Я не в депрессии, у меня отлично идет работа. У меня нет желания спрыгнуть с Бруклинского моста, и я не считаю себя Наполеоном. Родители меня не били…
Доктор О'Мэлли, что-то пометив в тетрадке, сказал:
— Расскажите мне побольше о ваших родителях.
— Что?
— О ваших родителях.
— Нормальные были родители, они умерли, но они не привязывали меня к спинке кровати и ничего такого не делали. Я очень общительна. Обо мне всегда говорят, что я уверенная в себе и мудрая. Люди приходят ко мне со своими проблемами. Если откровенно, все говорят, что я самый нормальный человек в мире, а в моей работе, поверьте, это явление довольно редкое.
— Братья, сестры?
— Что братья-сестры?
— Есть?
— Нет. Я одна.
— Ясно. — Он записал: «Единственный ребенок». — Сколько вам было, когда умерли родители?
— Отец был убит на войне до моего рождения.
Он ждал. Она оглядывала кабинет.
— Сколько лет нужно, чтобы стать психиатром?
Доктор О'Мэлли сказал:
— Много. А ваша мать?
— Что?
— Сколько вам было, когда умерла мать?
— Не помню. На психиатра нужно меньше учиться, чем на настоящего врача?
— Нет, не меньше. Что вызвало смерть?
Дена посмотрела на него:
— Чью?
— Вашей матери.
— А-а, ее сбила машина. — Дена принялась рыться в сумке.
— Ясно. Какие вы чувства испытали?
— Такие, какие обычно испытывает человек, чью мать сбивает машина. Но потом все проходит. Нет ли у вас какой-нибудь жвачки или еще чего?
— Нет, к сожалению.
Он ждал, что она продолжит, но она молчала. Через минуту она еще больше разозлилась: