Сперва мне казалось, что я не справлюсь. Как с таким справиться? Но потом меня поддержали друзья, мне нашли работу — я стала ухаживать за одинокими стариками. Так себе должность, но она позволяла мне снимать маленькую комнатку в старой коммуналке. Я убеждала себя, что это временная мера, и все ждала от судьбы новой возможности, второго шанса, что ли.

Эту возможность неожиданно дал мне Полковник.

Все это время Гедеонов слушал меня молча, не перебивая, и это помогало мне. Если сначала мой голос звучал тихо и робко, я заикалась, то под конец я говорила о случившемся почти уверенно. Для каждой истории нужен правильный слушатель, вот что я поняла сегодня. И идеальным слушателем для моей тайны стал именно Владимир Гедеонов.

Пока я говорила, мы добрались до дальней части сада и устроились на кованной лавочке среди яблонь. Закончив, я замолчала, напряженная, испуганная тем, что он может мне сказать. Угадать его реакцию по лицу было невозможно, по глазам — тем более.

— В чем же сама тайна? — спросил Гедеонов. — Пока я не услышал ничего такого, чего вы должны стыдиться.

— Это вам так кажется. До сегодняшнего дня я пробовала рассказать об этом всего лишь раз, и меня после первых же фраз заклеймили позором, на том разговор и закончился.

— Какой здесь может быть позор?

— А разве не очевидно? Я позволила себя обмануть так, как и ребенок не позволил бы. Да я и сама знаю, что я наивная дура.

— Вы помогли человеку, которого любили. У такого обмана другие правила. А тот, кто осудил вас, просто никогда не получал удар в спину от близких людей.

В этот момент в его голосе было что-то непривычное — затаенная тоска, которую он обычно не показывал, старая боль… Но я была слишком взволнована, чтобы по-настоящему понять это.

— Все равно, я бы не хотела, чтобы об этом кто-то знал, — вздохнула я. — Если говорить об уязвимости, то это были худшие мои дни, я боюсь их даже сейчас. Я буду рада, если они не вернутся и в памяти.

Вот и все, что я могла ему предложить. Я узнала о нем нечто важное — и он обо мне тоже. Я не представляла, будет ли этого достаточно, а Гедеонов не спешил давать мне ответ. Он молчал, а его затянутые пеленой глаза по-прежнему были устремлены в пустоту.

А потом он повернулся ко мне и улыбнулся.

— Благодарю за откровенность, Августа Стефановна.

— И это… все? — смутилась я.

— Что еще можно добавить? Может, еще то, что я буду рад встретиться с вами здесь же завтра, если вы не слишком устанете на работе и будете в подходящем настроении для нашей ненавязчивой прогулки.

Вот тогда я и почувствовала, что гармония между нами, которой мне так не хватало, наконец восстановилась.

Иногда он хотел тишины. Нет, не так, все свои желания он выражал приказами, и, если он чего-то требовал, это должно было исполниться. Наши с ним тихие прогулки не давали мне никаких преимуществ, я получала распоряжения так же строго и жестко, как все остальные.

Тишина, пожалуй, была самой сложной из моих обязанностей. Я понятия не имела, зачем она ему нужна, но кто вообще понимал, что творилось в голове у Владимира Гедеонова? Его капризы принимались как данность, и я бегала по огромному дому, стараясь заглушить все, что можно.

Обычно моя задача несколько облегчалась тем, что персонал знал, как хозяин любит тишину. Если поступало распоряжение, они и сами помалкивали, отключали музыку, прекращали шумную работу. Но сегодня моя участь была незавидной, потому что именно в тот день, когда Гедеонов захотел тишины, в гостиной нашего дома сцепились две фурии.

Инессу Линду не вызывали уже очень давно — сначала из-за болезни Гедеонова, а потом уже вроде как причин не было, но она все равно не появлялась. При этом ей исправно платили, но тут она решила взбунтоваться. Она просто приехала сюда непрошенной гостьей, чтобы требовать внимания своего покровителя, и столкнулась с той, кто этого внимания жаждал еще больше.

А именно — с Тамарой Черевиной. Да, той самой моделью, по которой вздыхали тысячи поклонников, которую регулярно включали в рейтинги самых завидных невест. Зря включали, надо сказать. Я уже давно поняла, что она влюблена в хозяина поместья.

Тут не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, потому что она ничего не скрывала. Она была его регулярной клиенткой, хотя ей вряд ли требовались его консультации. Она не отходила от него на каждой вечеринке. Она могла вот так просто приехать к нему домой, даже при том, что Гедеонов далеко не всегда соглашался принять ее без записи. Но для нее, казалось, особенным удовольствием была сама возможность дышать с ним одним воздухом.

Гедеонов никогда не поощрял ее влюбленность, по крайней мере, при мне. Однако она так привыкла побеждать всегда и во всем, что это неожиданное поражение лишь распаляло ее азарт.

Раньше она не замечала ничего вокруг, все женщины, работавшие в поместье, были для нее пустым местом, потому что слуг она за людей не считала. Но проигнорировать Инессу Линду было невозможно — та была слишком яркой, правильно красивой, в отличие от самой Тамары, и откровенно сексапильной.

Уж не знаю, с помощью какой магии они вычислили друг в друге именно соперниц, но теперь их голоса разлетались по всему дому.

— Не представляю, зачем вы приехали, но наряд для этого можно было выбрать поприличней — это точно деловая встреча?

— Я не говорила, что это деловая встреча, у нас с Владом очень… близкие отношения, — подмигнула ей Инесса.

— Уж не с женой ли я разговариваю?

— Если только в библейском смысле!

— Что? Да все знают, что он холост!

— Именно это и привело вас сюда?

— Вы так и не сказали, кто вы такая, среди гостей я вас никогда не видела! Он вообще вас знает или вы придумали, что знает?

И далее в таком же стиле. Они не переходили на откровенное хамство, но их «вы» по отношению друг к другу было лишено и тени уважения. Есть такая особенная холодная вежливость, которую используют, чтобы оскорбить, и вот это как раз была она.

С одной стороны напирала грудью Инесса, с другой оттачивала коготки Тамара, а между ними была я. На меня вообще не обращали внимания, любые слова были для них тявканьем маленькой моськи. Мир сузился до них двоих, а между тем тишины в усадьбе не было и в помине.

Меня все это безумно раздражало — даже сильнее, чем должно было. Я убеждала себя, что дело просто в задании. Именно в день, когда мне нужно следить за тишиной, эти двое вдруг раскудахтались тут! И все же тот гнев, который я чувствовала, пылал намного ярче, чем заслуживала вся эта ситуация.

Их наглость, их красота, их более-менее законное право на внимание хозяина поместья — все это было для меня чуть ли не личным оскорблением. Почему Инесса приехала, когда ее никто не звал? Она ведь сама признала, что проститутка выполняет пожелания клиента и ничего от него не требует! Если Гедеонов наконец решил отказаться от этих нездоровых отношений, зачем она соблазняет его?