читателем (в связи с чем возникла проблема автора), тогда как вероятность в нашей модели имеет две явно выраженные стороны, две природы, её создающие.

Феноменология чувствительности и причинения

Каузальное взаимодействие обычно описывают как последовательность причины и следствия, когда причина однозначно приводит к следствию. Однако вероятностное взаимодействие имеет совсем иной характер. В вероятностном взаимодействии есть как бы две стороны, которые пытаются объединиться, ищут путь друг к другу. Одна из сторон обеспечивает возможность такого взаимодействия, а вторая эту возможность реализует. Вероятность же характеризует исходное соотношение, в котором находятся обе стороны.

Как уже было отмечено выше, в игральной кости нет ничего, что бы делало выпадения граней случайным. Причина случайного выпадения цифр в бросающем кость. Если бросающий – это человек, то случайность выпадения цифры от 1 до 6 определяется моторными способностями человека, а следовательно, его нервной системой и текущим состоянием его сознания, которое оказывает влияние на моторные свойства. Поскольку после того, как бросающий отпускает кость в свободный полет, уже не происходит ничего случайного (не считая пролетающей мимо сороки, конечно), во всей этой системе вероятностной является связь между состоянием сознания бросающего и его моторным поведением.

Так, например, известно, что шулер может тренироваться так, что может сочетать особый захват кости и выверенный бросок, влияя на вероятность выпадения той или иной цифры. Мы сейчас не рассматриваем ситуации, когда сама кость имеет смещённый центр тяжести, так как в этом случае вся схема игры меняется и это уже не игра в кости, как она была задумана человеком. Мы рассмотрим случай, при котором кость не «меченая», а бросающий своими действиями старается совершить удачный бросок, то есть получить выпадение определённых цифр.

В этом случае есть две стороны процесса: сознательная ментальная активность и нейронная активность мозга. Существует две стратегии поведения бросающего, определяемые на сознательном уровне. Первая стратегия – обычная или игровая – подразумевает, что бросающий захватывает кости случайным образом и совершает бросок, не выверяя точно силу и направления броска. В этом случае вероятность выпадения цифр на кости при большом числе бросков распределена равномерно от 1 до 6. Это, собственно, и делает игру игрой.

Вторая стратегия – назовем её шулерской – стремится изменить вероятность выпадения в пользу определённых цифр. Для этого бросающий осознанно формирует свой захват с определённой ориентацией кости и старается выверять направление и силу броска. В этом случае он имитирует поведение автомата, у которого без специальных настроек случайности вероятность выпадения распределена между цифрами неравномерно.

Таким образом, сознание бросающего, которое определяется здесь как оценка возможности чего-либо в будущем (вероятностное суждение), изменяет вероятность событий в будущем. Происходит влияние вероятности на вероятность. При этом ментальная сторона этого взаимодействия формирует возможность этого взаимодействия в качестве некоторой вероятности, а моторная функция нервной системы через движение руки реализует эту возможность. И здесь мы сталкиваемся с ключевой идеей всей этой книги, о том, как в данном случае устроена ментальная каузальность как связь чувствительности и причинения.

В данном случае сознание отражает чувствительную действительность (онтология которой нам неизвестна), которая имеет смысл онтологической возможности для материального мира. Нервная система и моторная функция формируют причиняющую действительность, или, проще говоря, являются частью мира, который мы обычно называем материальным. Столкновение этих действительностей имеет феноменологию вероятностного взаимодействия.

Онтология возможного как основа каузального дуализма

До сих пор мы говорили о феноменологии явлений, то есть о том, как они нам даны. Но через эту феноменологию можно постараться построить модель того, как эти явления имеют место сами по себе. И здесь, в этом смысле, возникает вопрос об онтологии чувственного и причиняющего как о двух самостоятельных источниках причинности. Ведь если мы говорим о дуалистической картине мира и имеем в виду каузальный, а не субстанциальный дуализм, то именно независимость двух и более источников причинности делает мир неоднородным.

Чувственное бытие и причиняющее бытие в онтологическом смысле суть одно и то же. Это бытие, выступающее в роли причины. Но, находясь по отношению к нам в разном положении, эта роль выступает двояко. Причинение, которое мы приписываем материи, кажется нам внешней, не зависящей от нас причиной. А чувственное бытие, напротив, предстаёт как внутренняя причина, берущая начало непосредственно из нашего сознания и как бы тождественное самой мысли (Картезий).

Но если «прорваться» сквозь эту феноменологию в восприятии причины и исходить из того, что обе действительности исходно «равноправны», то есть ничем не особенны в отношении своей каузальности, то окажется, что и чувственное, и причиняемое бытие отличаются только тем, в каком отношении они находятся к возможному (то есть к наблюдателю). При этом само возможное здесь – своего рода сила, притягивающая две разнородные действительности. Но мы воспринимаем вторую действительность лишь как возможное в силу особой точки зрения на неё (в статье 6 это явление описано более точно в терминах нелокального целого и неопределённости. – Прим. авт.)

Вот метафора. Солнечные очки созданы для того, чтобы защищать глаза от яркого солнечного света. Однако они меняют цвет любого предмета, на который мы смотрим. Тут важны два соображения. Во-первых, человек в солнцезащитных очках, посмотрев на какой-то новый для себя предмет, не знает, какого он цвета точно. Цвет очков интегрируется в общую картину. И, во-вторых, солнечные очки дают возможность смотреть на что-то изначально яркое, например, на Солнце или яркое небо. И эта возможность оказывается притягательной в том смысле, что человек ею пользуется, как бы проверяя границы возможного.

Солнечные очки в этом примере – это метафора онтологии возможного. Возможность смотреть на яркие предметы для человека (чувственное) формируется в процессе адаптации к яркому свету (причиняющее). Но в действительности возможность смотреть дают глаза, а не очки, хотя без очков эта возможность и плохо реализуема. Солнечные очки – это та сторона возможности, которая притягивает две действительности, создаёт условие для взаимодействия. Поэтому мы часто приписываем «очкам» большую роль, чем они играют на самом деле. Иногда считаем очки почти глазами.

В этом смысле чувственная и причиняющая действительности оказываются источниками каузальности по-разному. Причиняющая действительность становится такой причиной, которая, с нашей точки зрения, оказывает влияние путем прямого воздействия. О такой причине мы говорим, что она действует. Чувственная действительность онтологически подобна, но, с нашей точки зрения, она лишь даёт возможность для других причин. Чувственная причина как бы предстаёт в виде силы наоборот. Силы, повернутой к нам другой стороной. Она как бы «затягивает» в себя, и про такую причину мы говорим, что она создаёт онтологическую возможность.