– Скажи, есть ли какое-нибудь средство? Что тебе может помочь? Может, травы, лекарства?

Бог покачал головой.

– Вы берете энергию из пищи и отдыха, а мне ее не хватает. Мне может помочь только огонь, хотя бы крупица. Но я человек. Я пробовал поглотить его, но обжегся – он опаляет меня, это больно, – тихо сказал он, отводя взгляд.

– А если постоянно сидеть рядом? Ну, смотреть на него, греть руки?

Акатош снова покачал головой.

Воцарилась тишина. Игор ковырял пальцем столешницу, граф Лод во все глаза смотрел на Акатоша, а я… Я отвернулась.

Это конец. Это полный и бесповоротный конец. Бог умрет в караване, я застряну тут на веки вечные, Каспада будет сидеть еще много веков на морском дне, превращаясь в коралловый риф…

Я всхлипнула, ощутив подступающие к глазам слезы. Нет-нет-нет! Должен быть способ! Хоть какой-то! Хоть один!

В наступившей тишине голос графа Лода прозвучал глухо, гулко.

– Если вы вернете свой клинок, то сможете все исправить? Люди перестанут умирать? Все будет так, как было? Город снова возродится?

Акатош кивнул.

– Я получу клинок и смогу забрать свое благословение, и при этом никто не умрет. Все станет вскоре так, как и было.

А в следующую секунду граф Лод зажмурился и выпалил слова, словно боялся, что передумает.

– Я передаю тебе в дар свои археи, забирай свое благословение обратно, Акатош. Мне оно не нужно. Отрекаюсь. Забери его, прошу тебя!

Я изумленно воззарилась на него, оборотень – тоже. А в следующую секунду граф опустился на колени, лелея свою кисть со стремительно чернеющими венами. Застонал. И повалился на пол.

Акатош же, вскочив со своего места, заметался. Опустил руку на грудь. Его кожа, лицо, глаза – он весь будто наполнился внутренним светом, внутренним пламенем. От него повеяло силой, опаляющей, острой – словно бы я приблизилась к костру замерзшим лицом.

Правда, длилось это всего мгновение. Огонь словно бы ушел внутрь, спрятался, но вишневые глаза бога больше засияли. Какие вишни! Самые настоящие тлеющие угли! И кожа, и сама фигура… Если он так воспрял от маленькой крупицы огня, что же будет потом, когда он вернет себе меч? Спалит все дотла?

– Я теперь смогу добраться до клинка. Силы есть, хоть и немного, – с улыбкой сказал Акатош.

Я перевела взгляд на графа, кинулась к нему.

– Да дышит. Живой, – улыбнулся оборотень и подхватил потерявшего сознание графа на руки. – Пусть отдохнет, спаситель наш.

Мое сердце забилось ровнее. У нас снова появился шанс!

***

Граф Лод очнулся через пару часов. Встал с кровати, на которую его уложили. Потянулся, с изумлением отмечая, что никакой слабости больше нет. Вытянул руки под свет рассы – вены больше не были черными, выцветая прямо на глазах.

Как же это получается? Мысль, мелькнувшая тогда в голове, оказалась верной – Акатош принял дар. Но он жив. Жив!

Граф Лод, не выдержав, засмеялся – громко, не сдерживаясь. Сумасшедшее напряжение последних дней отпустило. Значит ли это, что есть шанс на то, что город вернется? Что будет, как раньше? Конечно, значит!

Граф дураком не был – понял все мгновенно и принял на веру все, что говорили оборотень и иномирянка. На каждое его сомнение у них был ответ. Отлично развитым за годы правления чутьем он понимал, что все до последнего слова – истина. И он, как исконный житель гор, как человек, который любит свой город, поступил единственно верно. И – получилось! Все получилось!

Пусть они ищут и найдут, и вернут все, как было, а он поможет всем, что в его силах.

Для начала – деньги. Граф, выскользнув из дома и даже не заметив, что за ним следят внимательные желтые глаза оборотня, побежал во дворец, прямиком в королевскую казну. Он набирал звонкие монеты, мелкие золотые самородки и драгоценные камни в мешочек пригоршнями. Пусть, пусть… Не жалко. Только бы все получилось, только бы получилось!

Собрал целебные коренья в большой лекарской комнате, настойки в маленьких пузырьках. Раздобыл и оружие – самую хорошую сталь, которую только мог найти.

Какую-то одежду, походные вещи, карты… Все, на что падал его взгляд, он собирал в мешок. Не жалко!

…Игор ждал его на крылечке – потягивал вино, найденное в доме. Было немного неловко использовать чужие запасы, но пара оставленных на видном месте розовых веточек станут достойной платой за постой, если хозяева когда-нибудь вернутся.

– Я вот… Вам нужно, – сказал Лод, неизвестно от чего смущаясь.

– Спасибо, граф. Пригодится.

Оборотень без ложной скромности подхватил позвякивающий мешок.

– Мы за караван хотели водорослями розовыми расплатиться, но деньги всяко вернее. С ними осечек не будет. Как ты?

Граф Лод вздохнул, присел рядом. Потянулся за своей порцией вина.

– Хорошо. Теперь хорошо. Вы только верните все, как было. Мне ехать с вами?

Игор покачал головой.

– Слишком уж ты личность приметная. Сиди лучше в городе, жди людей.

Граф кивнул.

Занимался рассвет. Белело, светлело небо. Солнце было еще где-то там, далеко, спряталось за горами. Оборотень и граф сидели на крыльце и пили вино, говорили, говорили. О богах, об островах, о старых законах, о людях, которые рано или поздно вернутся в свои дома. И оба они были спокойны за будущее на ближайшие несколько дней. А дальше? А дальше – увидим.

***

Утречком мы собрались к каравану. Я детально и очень тщательно гримировалась снова, затеняя, подрисовывая. Напялила косынку и свой «праздничный» наряд. Погорбилась, пошаркала тапками, покряхтела, поплевала с крылечка. Позавтракала селедкой, чтобы отеки с глаз не спадали. Б-р-р… Граф Лод, наблюдающий за мной, покачивал головой. Он не верил, что перевоплощение – это не мой великий дар, а мои слова о том, что это грим и искусство, не возымели и никакого действия.

Потом я, квохча и вживаясь в роль заботливой престарелой маменьки, перевязывала голову Акатошу – во сне он стянул мешающие бинты, и я ругалась. В караване мы всегда будем на виду. Нельзя расслабляться ни на минуту.

Затенила ему лицо, забелила скулы и губы, шею и руки. И даже не позволяла себе млеть: я – матушка, а не гормонально озабоченная девица. Значит, и чувства у меня должны быть исключительно материнскими. Правда, оборотень ворчал, что пока грим не нужен, мол, как подойдем к стоянке каравана, так и озаботимся, но я была непоколебима. Мало ли кого мы по дороге встретим? Может, попутчиков каких караванских? И тогда могут возникнуть лишние вопросы. Оно нам надо?

Сам оборотень, слава богу, озаботился своим внешним видом сам. Наряд наемника, подаренный графом меч на поясе, противное выражение лица – настоящий телохранитель! Увидела бы на большой дороге – сама бы предложила отдать свои денежки.