Но я сдаваться не собиралась.

— Тогда мне надо поговорить с вами! — заявила я. — Вы — Павел Федотов, как я понимаю?

— Да. — Голос казался теперь хмурым и раздраженным. Похоже, гражданин Федотов мечтал избавиться от назойливой гостьи, однако меня так просто прогнать невозможно.

— У меня имеется важная для вас информация, — на ходу импровизировала я. — И мне нужно поговорить именно с вами. Это насчет вашего заработка.

Деньги, как правило, людей волнуют больше всего, поэтому я рассчитывала, что слово «заработок» сыграет хорошую мне службу и заинтересует сонного сожителя Ирины.

Я оказалась права — Павел Федотов коротко бросил: «Входите, открываю», и домофон издал протяжный гудок. Я открыла дверь и вошла на лестничную площадку девятиэтажного дома.

Дверь в квартиру, где проживала наркоманка Ирина, оказалась приоткрытой.

Я подошла и столкнулась с хмурым, небритым мужчиной, которому на вид было лет шестьдесят, а то и больше.

Не знаю, каков его возраст был на самом деле, однако неровная щетина, узкие щелочки глаз и лицо, покрытое багровыми пятнами, молодости этому субъекту не добавляли. Одет он был в тренировочный костюм с логотипом «Адидас», однако, судя по потертостям на коленях, одежде было по меньшей мере лет десять. Из-под куртки, накинутой второпях, выглядывала полосатая майка.

От Федотова исходил стойкий запах пота и алкоголя.

Видимо, в отсутствие своей сожительницы Павел развлекался в компании с бутылкой крепкого, а утром спал после «веселого» вечера.

— Можно пройти? — поинтересовалась я, стараясь лишний раз не дышать: аромат от сожителя Ирины не относился к разряду приятных благовоний.

Надеюсь, тараканы по квартире не бегают, терпеть не могу этих противных усатых насекомых…

— Можно, — хмуро разрешил мне Федотов. — Что там, деньги принесли? Ирка в больнице, мне давайте.

— Какие деньги? — прикинулась я наивной дурочкой. — Вы о чем?

— Вы про деньги мне говорили, — заявил тот. — Ирка косметику распространяла, а я — ее муж. Поэтому давайте мне.

— Ирина в больнице находится? — Я притворилась, что не расслышала требования Федотова. — Она заболела?

— Заболела, — сухо подтвердил Павел. — Вам-то что? Деньги давайте, раз за этим пришли…

— К косметике я не имею ни малейшего отношения, — сказала я. — Но заработать предлагаю вам, сейчас, не выходя из дома.

— Это каким же образом? — покосился на меня Федотов с подозрением. — Если распространением литературы занимаетесь, убирайтесь подобру-поздорову. Меня этим не проведешь.

— Литературу я не распространяю, — спокойно возразила я. — А заплачу вам пятьдесят долларов, если ответите на несколько вопросов. Ничего сложного, сами убедитесь. Вы мне предоставляете информацию, я вам — деньги. Как вам подобная сделка?

— Да кто вы такая? — возмутился мужчина. — Что вам вообще нужно?

— Для начала давайте я все-таки пройду хотя бы в коридор, или где у вас можно спокойно поговорить? А чтобы у вас сомнений не возникало, вот вам аванс.

Я вытащила из кошелька пятисотрублевую купюру и сунула ее в лицо пропойце. Обалдевший Федотов схватил деньги и сказал уже более миролюбивым тоном:

— Ладно, проходите… Только Ирки нет, грязно у нас, стул сейчас принесу…

Я не успела отказаться — в коридоре и правда было пыльно, на полу виднелась грязь — похоже, хозяин квартиры не трудился снимать обувь, в которой ходил по улице. На вешалке висело несколько курток, явно купленных лет десять, а то и больше, назад. Под вешалкой возвышалась свалка обуви, добрую часть которой не жалко было отнести на свалку, а зеркало возле одежды было настолько пыльным, что я сомневалась, пользуется ли им кто-нибудь.

Я встала в центр коридора, стараясь не прислоняться к стенам и одежде.

Мало ли, какой рассадник клопов здесь находится, что-то мне не хочется принести домой нежданных «домашних питомцев».

Тем временем Федотов принес две табуретки и поставил возле зеркала.

— В кухню не приглашаю, там места мало, — пояснил он.

Вид у него уже был заинтересованный — правду говорят, что деньги способны творить чудеса. Я представила себе, какой бардак царит в остальных комнатах, и обрадовалась, что Федотов не приглашает меня разговаривать в свои апартаменты.

— Так что у вас за разговор? — деловито поинтересовался Павел, усевшись на свой табурет.

Я с сомнением покосилась на стул и, понадеявшись, что данный предмет мебели не развалится под моей персоной, осторожно присела на край табурета.

— Для начала расскажите, в какой больнице сейчас лежит Ирина, — попросила я. Федотов махнул рукой.

— Да в каком-то туберкулезном диспансере, что ли, точно не знаю… — сказал он. — Ну, туберкулез у нее, вот, похоже, помрет скоро…

— И вы так спокойно об этом говорите? — удивилась я. — Вы что, ее даже не навещаете?

— А толку навещать-то? — удивился Федотов. — Туда никого не пускают, заразная ж болезнь. Столовая там есть, еду приносить не нужно. Да говорю, помрет она скоро, и все…

— И давно у Ирины обнаружился туберкулез? — поинтересовалась я.

Федотов задумался.

— Да она обследование проходила, где-то месяц назад, — наконец сообщил он. — Ну, сначала кашлять она начала, задыхаться, плохо ей постоянно было. Она-то думала, грипп или бронхит, прошла обследование, и выяснилось, что туберкулез. Обидно — вроде только она с герычем завязала, перекумарила, и вот, в ящик скоро сыграет.

— То есть в последнее время Ирина не принимала наркотики? — уточнила я.

Павел кивнул.

— С героином завязала, только к пиву пристрастилась, — пояснил он. — Но это ж гораздо лучше, пусть лучше пьет, чем колется. Она и косметику распространять стала, вроде как после иглы хотела нормальной жизнью жить. Но не вышло, туберкулез у нее запущенный. Врачи сказали, что раньше надо было обращаться, тогда шанс был бы на выздоровление…

— А дочь Ирины, Елена, об этом знает? — поинтересовалась я.

— Ленка-то? Да ей какое дело, она матери своей стыдится, — заявил Федотов. — Даже не позвонила ни разу, гадина…

— Елена отдельно от вас живет? — уточнила я.

Павел кивнул.

— Конечно, у нее своя жизнь, она нами не интересуется. Я ей пробовал позвонить, сказать, что с матерью совсем плохо, но она и разговаривать не стала. Мол, не волнует это меня, живите как живете, а ко мне не лезьте. Да боится она, что у нее на работе в больнице этой, ну, где она там работает, узнают про мать-наркоманку, презирать станут. Вроде только ихний начальник знает, он Ленку почему-то взял то ли медсестрой, то ли доктором…

— Фельдшером, — пояснила я. — А заведующий, ну, начальник, он Ирину знает? Вы не в курсе?