Герцог, сначала пораженный ее исповедью, рассердился:

– Как ты смеешь подвергать себя такой опасности?! И кто эти женщины, которые работают с тобой? Вы все страшно рискуете. Это нужно немедленно прекратить. Слышишь? Немедленно!

– Нет-нет! – вскричала она. – Иначе погибнут невинные люди.

– Но я не могу допустить, чтобы женщина, которую люблю, рисковала подобным образом! Я люблю тебя, Каро! Понимаешь? Люблю! Даже если ты равнодушна ко мне, я все равно люблю тебя! Любил с нашей первой встречи, когда, к своей великой скорби, обнаружил, что ты жена моего дяди. Я терпеливо ждал, когда смогу сделать тебя своей. И не собираюсь терять сейчас!

– О, Джастин! – тихо вскрикнула герцогиня. – Я тоже тебя люблю и тоже с первого взгляда. Тогда я была женой твоего дяди, но он видел, что мы неравнодушны друг к другу, и поэтому попросил нас пожениться после его смерти. Герцог знал, что никто из нас не предаст его, пока он жив. Годрик был прекрасным человеком, совсем как мой отец. Поэтому они и были лучшими друзьями. Он согласился жениться на мне, чтобы защитить мое состояние от Эддиса Торнтона. Титул графа переходил к дяде, но имение не было майоратным. Однако дядя растранжирил все деньги, а потом продал бы меня тому, кто больше даст, лишь бы удовлетворить свои дурные наклонности.

– Но если ты любишь меня, почему подвергаешь себя смертельной опасности? – удивился герцог.

Герцогиня тяжело вздохнула:

– Моя мать была француженкой, старшей дочерью герцога Медоро. У деда не было сыновей. Только три дочери: Клер, моя мать, Жюстина и Луиза. Каждое лето мы с матерью отправлялись во Францию навестить деда и теток. В то лето, когда мне исполнилось шестнадцать, отец не хотел нас отпускать, считая, что это слишком опасно. Чернь уже разрушила Бастилию, и повсюду вспыхивали бунты. Но мама уверяла, что в Нормандии в отличие от Парижа все спокойно, а дед к тому же заболел. Поэтому мы все-таки отправились в путь.

Но отец оказался прав. В первую годовщину революции в замок ворвалась разъяренная толпа. Когда дед приказал им убираться, его убили. Кто-то из слуг сбежал, но многие вместе с нами, тетей Жюстиной и тетей Луизой, которая была всего на два года старше меня, попали к ним в лапы. Нас отвели в подвалы замка и там заперли. Однако маминой горничной удалось вырваться. Она добралась до побережья, переправилась в Англию и поспешила в Четуин, чтобы рассказать отцу о случившемся.

Руки Джастина конвульсивно сжались. Наклонив голову, он поцеловал жену в лоб.

– Не рассказывай, если это чересчур для тебя тяжело, – пробормотал он.

– Нет, Джастин, ты должен понять, почему я делаю то, что делаю, – упрямо заявила она. – Слуг запугали, заставив лгать и предавать хозяев. Лакея вынудили сказать, что это он был отцом детей моей тети Жюстины. Мальчиков, одному из которых было три, а другому – пять лет, немедленно отобрали у матери. Правда, через несколько недель позволили с ними увидеться. Они стали плеваться в мать, называя грязной аристо. Это была их последняя встреча. Ее муж, находившийся в это время в Париже, с новым правительством, пытавшимся навести порядок, так и не смог их найти.

Но это оказалось еще не самым худшим. Наши тюремщики стали выбирать себе женщин на ночь. Кто-то возвращался, кто-то – нет. Их, разумеется, насиловали. Однажды пришли и за мной. Мать умолила негодяев взять ее вместо меня, объяснив, что была замужем за англичанином и что ее дочь – тоже англичанка. Пообещала, что муж заплатит хороший выкуп за мое благополучное возвращение, но при условии, что я останусь нетронутой. Они забрали нас обеих и заставили меня наблюдать, как мать насилуют снова и снова. А потом привели тетю Жюстину. Каждый раз, когда я пыталась отвернуться, меня били. Мать и тетя не выдержали пыток и умерли, а меня оттащили в подвал, где мы с тетей Луизой безутешно рыдали по своим любимым. За ней пришли несколько дней спустя, а меня снова заставили стать свидетельницей бесчеловечной жестокости. Тетя была девственницей. Когда они пронюхали про это, не было той мерзости, которой не подвергли бы несчастную. Она тоже умерла в их лапах.

Я осталась одна. Через неделю они снова пришли за мной. Я решила, что настала моя очередь умирать. Но в комнате оказались мой отец и капитан гарнизона, который захватил замок. Он сказал, что мне повезло. Отец заплатил огромные деньги за мое возвращение, и поскольку я англичанка – последнее слово он презрительно выплюнул, – то мне позволено уехать. Капитан Арно. Я навсегда запомнила его и его приспешника, мерзкую жабу, гражданина Леона. И не успокоюсь, пока не отомщу за деда, мать, ее сестер и всю нашу семью. У меня просто нет другого выхода, кроме как спасать людей. Ты должен позволить мне продолжать! Пойми, они бросают тела невинно убиенных в общие могилы, и имена несчастных навеки теряются. Неизвестно, где похоронены мои родные! Род моей матери был велик и благороден, но теперь его больше нет. Убиты. Все убиты!..

И герцогиня горько разрыдалась.

– Я помогу тебе отомстить, – пообещал Джастин, – но все это должно закончиться!

Майкл Девлин отложил только что прочитанные страницы.

– Молодец, Эмили. Прекрасно написано. История Каро особенно трогательна. Но ей стоит проявлять больше скорби по ушедшим, чтобы читатели могли посочувствовать бедняжке.

– Согласна. Ее внешняя холодность– щит, которым она прикрывает свою печаль, – кивнула Эмили. – Ты прав. Нужно показать, как она грустит. Читатели это любят. А герцог тебе нравится?

– Очень. Он не похож на твоих прежних героев. Более мужественный. И почти не имеет слабостей, если не считать любви к жене, что я нахожу просто подкупающей чертой. Надеюсь, читатели тоже так посчитают. Откуда ты столько знаешь о любви?

Он тепло улыбнулся, и Эмили почувствовала, что тает, как всегда, при виде этой улыбки.

– Не знаю. Но пытаюсь изобразить своих персонажей именно такими, какими хотела бы видеть окружающих.

– Разве ты никогда не влюблялась? – удивился он.

– Однажды. Только однажды.

– И что случилось? – допытывался Девлин.

Эмили покачала головой.

– Полагаю, я оказалась не в его вкусе, – вздохнула она.

– Глупец, – констатировал Девлин.

«А ты? Ты когда-нибудь влюблялся? – мысленно спросила Эмили. – И мог бы полюбить меня?»

Но озвучить вопрос она не посмела. Не хотела видеть жалость в его глазах. Это ее убьет.

– В октябре мне придется вылететь во Франкфурт, – объявил он. – На обратном пути доберусь до Англии. Саванна и Пруни нуждаются в посреднике. Мы могли бы там встретиться, ангелочек, – предложил он. – Тебе понравится Англия, я точно знаю.

– Я могла бы пожить у Саванны, – задумчиво протянула Эмили. – Но не больше, чем три дня, иначе я задержу рукопись. Не хочу, чтобы у Джей-Пи появились аргументы при переговорах с Эроном. Она звонила ему и предлагала новый контракт еще до того, как они с Керком уехали в Италию.