— Командир, он, сука, чеку успел выдернуть, — донеслось до него.

— Знаю, — ответил Андрей, не поднимая головы.

Возникло секундное замешательство. В вертолет в таком состоянии боевика нести, естественно, нельзя. Попытаться отобрать у него гранату — велика вероятность, что она взорвется прямо у тебя в руках.

Кедров повернул голову и увидел оскалившееся лицо «чеха». Пот градом катился по его лицу, но он все также настойчиво пытался высвободить руку с гранатой.

— Сдохни, кафир, — с хрипом вырвалось из горла боевика.

— Сейчас, обязательно, — теперь оскалился Кедров, решение было принято.

— Травкин, Кошкарев, — приказал он спецназовцам, державшим носилки, — а ну тащите его за валун.

Те тут же выполнили приказ своего командира. Андрей шел рядом с ними, все также сжимая руки боевика.

— Ставьте носилки на землю и быстро в вертолет, — тут же последовала другая команда.

Спецназовцы также беспрекословно ее выполнили.

— Ну что «чех», ты сам этого хотел, — и Кедров, освободив правую руку, с силой ударил боевика по расплывшемуся на его животе кровавому пятну и тут же отпрыгнул за валун. Крик боли, мат, взрыв…

— Что, командир, без пленных летим? — спросил командир третьего взвода лейтенант Доставалов, когда вертолет, набрав высоту, взял курс на базу.

В глазах взводного прыгали веселые искорки.

— Один был и тут от ран скончался, — в тон своему подчиненному ответил Кедров.

Офицеры, еще раз глянув друг другу в глаза, расхохотались.

"Все, домой, к Камилле. Теперь пару месяцев можно отдохнуть", — Андрей, прислонив голову к мелко вибрирующему корпусу фюзеляжа, закрыл глаза.

Очередная командировка в Дагестан заканчивалась.

Десантный бот трясся крупной дрожью.

"Слишком энергично я начал торможение и бот вошел в атмосферу под большим углом", — мелькнуло Андрея в голове, а перегрузки уже начали по-настоящему прессовать тело. — А что делать? Координат места посадки мне никто не сообщал".

А бот с ревом, раскаляя вокруг себя воздух, превращая его в плазму, проваливался все ниже и ниже.

Двадцатью минутами ранее, увидев прямо перед собой на экране внешнего обзора Землю, Андрей от нахлынувших на него чувств запел. В фроловском боте зазвучало:

Широка страна моя родная,

Много в ней лесов, полей и рек.

Я другой такой страны не знаю,

Где так вольно дышит человек!

Немного присмотревшись к тому, что показывал экран обзора, Андрей запел-заорал еще громче:

От Москвы до самых до окраин,

С южных гор до северных морей

Человек проходит, как хозяин

Необъятной Родины своей!

Под ним проплывала его Родина — Россия. Вот, перерезая страну с юга на восток, величественно распростерлась самая большая река России Лена, около которой раскинулась паутина рек помельче, словно впечатанная в зеленый океан лесов. Еще немного и показалась большая дуга Байкала, окруженная со всех сторон горами. Андрей не отрывал взгляд от экрана. Он, суммарно преодолевший миллионы световых лет, видевший многие планеты в разных галактиках свою родную планету с орбиты, по сути, видел в первый раз… И не мог оторвать взгляда от этого зрелища.

А Россия медленно, величаво плыла под ним. Енисей, Иртыш, Обь, Уральские горы — десантный бот Андрея уже летел над европейской частью страны. Его сердце забилось еще учащенней. В распростершейся под ним реке он узнал Волгу. Скоро он будет пролетать над родным домом!

Всюду жизнь и вольно и широко,

Точно Волга полная, течет.

Молодым — везде у нас дорога,

Старикам — везде у нас почет.

И тут безумная и чертовски соблазнительная в своем безумстве мысль мелькнула в голове Андрея. Настолько безумная и настолько соблазнительная, что он сразу, практически не колеблясь, решил воплотить ее в жизнь. Эмоции били через край, адреналин в кровь вбрасывался килограммами. Это было похоже на чудо! Впрочем, это и было чудом. Словно выпущенным из пращи, пролететь по гиперпространству миллионы световых лет, уцелеть, очутиться поистине черте где, там, где не было даже кванта света, где вообще ничего не было и вот уже лететь над Россией, любоваться ее прекрасными просторами и понимать, чувствовать каждой клеточкой организма — жизнь, чет возьми, прекрасная штука! Было от чего потерять голову.

— Безумству храбрых поем мы песню! — заорал Андрей.

Между тем Волга со своим неизменным Каспием осталась позади. Под десантным ботом уже плескалось Черное море.

— Черт! Так можно и пролететь!

Географических координат точки, куда дерзко Андрей решил садиться, он не знал. Не было их, естественно, и в памяти бортового компьютера фроловского десантного бота.

— Прорвемся! — и землянин включил тормозной двигатель, решив садиться, что называется, "на глазок".

Будто споткнувшись, бот круто нырнул в атмосферу Земли…

Андрей почувствовал, что вертолет, наклонившись, стал опускаться. Взглянув в иллюминатор, он увидел под собой их базу под Буйнакском, где они всегда останавливались, прилетев из-под Ростова. Вон стоят, ждущие их АН-12. Скоро они будут дома, в России, их России! А там ждет его Камилла…

Легкое, горячее тело с силой прижалось к нему. Страстные, влажные губы впились в его губы. Его руки обняли женское тело, еще сильней прижимая к себе.

— Камиллка, сумасшедшая, — он, как пловец, выныривающий из прекрасных морских глубин, чтобы глотнуть воздуха, на мгновение отрывался от неистовствующих женских губ, чтобы прошептать ей нежные слова, чтобы взглянуть в ее сияющие глаза и вновь эти губы затягивали его в глубины телесных наслаждений.

Мужские руки, поначалу обнимавшие женское тело, теперь беспрепятственно, вольготно блуждали по нему, опускаясь все ниже и ниже…

— Камилка, у тебя что, под халатом ничего нет?! Простудишься, дурочка!

— Я ждала любимого мужчину, который не должен мне дать замерзнуть.

— Не дам, не дам…

— Не надо много слов.

И вновь его губы, не давая говорить, закрывали другие губы.

А под легким халатиком так соблазнительно пылало ждущее его тело. Не в силах больше сдерживаться, Андрей подхватил Камиллу на руки и вместе с ней упал на жалобно застонавший диван. Мелькнула, белевшая на нем простынь. Где-то в самом уголке сознания приятно обдало теплом: "Ждала!". Потом это тепло сменилось жаром и белая простынь перед глазами сменилась влажно белевшими в раскрытом сладострастном стоне зубами Камиллы. И он впился в этот раскрытый рот…

— Ты точно, сумасшедшая, — Андрей с наслаждением, расслабившись, на спине лежал на диване.