На начальном этапе войны перед нами была огромная неповоротливая сила, лишенная профессионального командования, политически вычищенная и воскресшая в коммунистической идеологии. Революция 1917 г. привела политических специалистов в Советском Союзе к вере, что только твердая политическая идеология, вроде той, что господствовала в годы революции, позволит выигрывать войны. Поэтому в предвоенные годы с 1937-го по 1938-й Сталин эффективно избавил Красную армию от профессиональных военных руководителей, заменив их политиканами, которым доверил свою судьбу. Эти политические назначенцы успешно развалили армию, которая создавалась с первых лет существования советской системы. Крупные бронетанковые соединения были расформированы и реорганизованы для применения устаревшей кавалерийской тактики. Дисциплина поддерживалась больше по принципу политической надежности, чем военной эффективности. В 1941 г. эти изменения, вызванные сталинской паранойей, свойственной большевистской системе, обошлись Красной армии в миллионы убитых.

Обширные просторы этой страны, которые надо было преодолеть, суровые морозные зимы и палящие летние месяцы, а вдобавок к этому бесконечные дожди весной и осенью, из-за которых дороги превращаются в непроходимые болота, и, наконец, железная стойкость русского народа перед воротами Москвы и Ленинграда – вот что остановило наше наступление. Эти факторы дали Советскому Союзу возможность получить передышку, несмотря на политику самоуничтожения, которую Советское государство вело в отношении Красной армии. И тут пришла очередь философии.

Советская армия восстановила идеологию офицерского корпуса, изобиловавшего золотыми галунами погон и сапогами выше колен. Для того чтобы привить действующей армии дисциплину, гордость и уважение к традициям, были восстановлены старые офицерские звания. Пришлось отказаться от доктрины, безуспешно пытавшейся побудить крестьян жертвовать и сражаться во имя коммунистического государства, и повсюду стал раздаваться призыв сражаться за Родину-мать и Отечество. Скоро занимавших в Красной армии важные посты комиссаров заменили офицеры с военными талантами и заслугами. Такова была серия огромных перемен, порожденная отчаянием нескольких месяцев ошеломляющих успехов германского вермахта.

После первых успехов на нас навалилась все возрастающая трудность в попытках сохранить мобильность и восполнить свои потери. Напротив, Советский Союз становился все сильнее. Его огромный промышленный потенциал, большей частью эвакуированный под защиту Урала, сосредоточился на выпуске военной продукции в гигантском масштабе. В огромных количествах начали поступать продовольствие и боевая техника. Против такого подавляющего преимущества в людской силе и материалах немецкие солдаты устоять не могли.

Советы переняли тактику вермахта, а те преимущества, что были свойственны нашей военной системе, стали эффективно использоваться Красной армией. В противоположность этому, вожди в Берлине приносили огромное количество солдат в жертву все той же политике «держаться любой ценой», которая почти уничтожила Красную армию в 1941 г. Соперники поменялись местами. Гитлер упрямо отказывался уступать территорию ради улучшения стратегической ситуации, поэтому русские со вновь обретенной силой могли пронзать тонкие линии обороны и окружать крупные группы немецких войск. Руководство армией, отданное на откуп политическим назначенцам, уже негативно сказавшееся на боеспособности Советской армии, стало во все более крупных масштабах проявляться в вермахте. При столкновении с неприятностями и военными неудачами гитлеровская опора на политически верных офицеров в контроле над неумными, а иногда и абсурдными методами начала, как в зеркале, отражать то, что происходило в сталинской армии в предвоенные годы.

Солдаты Красной армии теперь заметно отличались от тех, каких мы встретили вначале. Менталитет русского солдата сменился от апатии и безразличия к патриотизму. Им внушалась мысль о принадлежности к элитной армии, которая одна только может спасти мир от фашизма, и стало развиваться чувство гордости, которое давно отсутствовало в рядах советских Вооруженных сил.

Русский солдат проявил себя крайне трудным противником, который, если правильно мотивирован, может вынести самые тяжелые условия. Стандартная летняя форма состояла из просторной, цвета хаки гимнастерки и брюк, сшитых из легкого материала. Зимой использовался плотный шерстяной стеганый материал, который обеспечивал великолепную теплоизоляцию в холодном климате. Плотную шинель русские солдаты носили с собой в любое время года, используя ее и как одеяло, и как форму в зависимости от ситуации.

Русскому солдату выдавались сапоги на несколько размеров больше, чем его нога, поэтому он мог в суровые зимние месяцы набить их соломой или бумагой. Это служило эффективной и практичной защитой от изнурительных морозов, из-за которых погибло так много наших солдат. В последние месяцы войны войска Красной армии часто экипировались большими валенками, которые обладали отличной изоляцией. К сожалению, наши сапоги выдавались точно по размеру, и на Крымском фронте мы считали себя счастливчиками, что пострадали от суровой зимы куда меньше, чем дивизии на северных участках фронта.

Оружие наших противников было простым по конструкции, но практичным. В ранние месяцы войны пехотные части, с которыми сталкивались наши войска, были вооружены винтовками с затворами, похожими на наши карабины. С развитием военных действий мы начали разрабатывать для использования, главным образом, в ближнем бою новое автоматическое оружие, обладающее значительно большей скорострельностью. Эта тактика также использовалась Красной армией, и скоро короткоствольные автоматы, снабженные магазином большой емкости, стали символизировать русского солдата.

Советский солдат был мастером по части добывания продовольствия и заботы о самом себе. По мере развертывания войны, когда линии, по которым шло снабжение, стали удлиняться благодаря поражениям вермахта и отходу немецких войск, Красная армия снабжала себя в основном за счет территорий, которые занимала в данный момент. Вооруженный автоматом с объемистым магазином, одетый в форму, отвечающую местности, и живущий на скудной диете из того, что было под рукой, русский солдат проявил себя самым умелым противником.

Вермахт пришел на просторы Советского Союза с картами и разведданными, которые оказались весьма неточными. Нередко мы пытались найти дороги на немецких картах по элементам местности, которые не существовали в природе. Четко отмеченная дорога, отнесенная к категории «улучшенных», «магистральных», на поверку оказывалась примитивной проселочной. Стало распространенной практикой использовать захваченные карты Красной армии, как только это было возможно; и эти карты, известные своей точностью, размножались полковым штабом для нашего пользования, часто с географическими названиями на обоих языках (немецком и русском).

Вермахт и Красная армия, вцепившись друг в друга, почти четыре года вели смертельную схватку, и за это время разница между двумя армиями, столь явная вначале, стала постепенно исчезать. Немецкий солдат тоже научился искусству импровизации и из необходимости жил в основном за счет земли, так как система снабжения медленно рушилась. Из практических соображений и по необходимости даже формою противники стали походить друг на друга; то же можно сказать и об оружии и тактике ведения боя. В конечном счете наши окопники легче стали отождествлять себя с врагом, с которым вели жестокий бой, чем с лощеной и утонченной армией, которую они давным-давно знали в Германии.