– Хорошо! – вскрикнул Воин. – Вот это – здорово!

Твою мать!

Это скоро кончится, подумал Громовержец. Нужно только подождать. Пока рыбы сейчас жрут тело Воина, пока он с наслаждением терпит эту боль, нужно просто не смотреть на кипящую окровавленную воду. И стараться не слушать, как стонет Воин, как сладострастно он всхлипывает.

Камень. Каменный идол. Действительно, если его разбить, то крови не будет. Громовержец сорвал с дерева лист, смял его в руке и растер между пальцев.

– Зачем? – спросил Воин, застонал, но потом продолжил. – Зачем ты мне рассказал всю эту историю? Про серебро, про людей... Про это... хорошо... про это – ладно, это знают все, а вот про твои переговоры с людьми. И про то, что ты им отдал амброзию. Это разве не нарушение Договора?

Громовержец не ответил.

– Не хочешь – не говори, – сказал Воин. – А мне, пожалуй, хватит.

Послышался плеск, Воин выбирался на берег, подтягиваясь на руках.

– Вот это – самое хорошее, – простонал Воин. – Взамен старой плоти нарастает новая, мускулистая... Лучше рыбок – только бродячие муравьи, но мне их лень искать.

Камень, подумал Громовержец. Заставил себя подумать, чтобы не слышать сейчас голос Воина.

Камень разбивается. Грохот, который перекрывает голос этого безумца. И Сила, запечатанная в камне, освобождается. Очищенная?

Просто поток Силы, чистый и бодрящий, приходит к богу... К нему, Громовержцу. И этой Силы столько, что можно не думать о Договоре, не думать о том, что нет свободы. Можно будет даже уйти Туда, Громовержец посмотрел на небо. На другую звезду. Туда, где никто не слышал о Договоре. Где можно все... Где он будет свободен...

– Вот и всё, – удовлетворенно сказал Воин. – Теперь можно выкурить сигару. Их здорово делают на Острове. Лучше всех.

Воин щелкнул пальцами. Руки были мокрыми, щелчок не получился.

– Руки отсырели, – засмеялся Воин.

Сигару он зажал в зубах. Вытер руки о волосы и еще раз щелкнул пальцами. В воздухе перед сигарой появился огонек, Воин затянулся и лег на берегу, закрыв глаза:

– Хорошо. Ты как – насчет закурить?

– Спасибо, обойдусь, – холодно ответил Громовержец.

Табак он не любил и не признавал. Вонь и грязь.

– Тогда зачем ты приперся? – спросил Воин. – Курить не хочешь, от ванны с массажем отказываешься... Тебя интересуют результаты моих экспериментов? Не волнуйся, ты будешь первым после меня, кто узнает секрет. Быть всемогущим одному – очень скучно. Почти так же скучно, как быть вечным. Не суетись, Громовержец, все у нас получится. Ты найдешь способ уничтожить Договор, я к этому моменту что-то придумаю с Кровавой жертвой...

– Слушай, – Воин внезапно сел. – А давай, когда я пойму, как отмыть Кровавую жертву, мы всех людей сделаем богами? Как будет весело! И богов будем приносить в жертву богам. Кстати...

Воин поднялся с песка, отряхнулся. Неторопливо вынул изо рта сигару, стряхнул пепел.

– А что если принести в жертву бога? – сказал Воин. – В принципе, люди могут это сделать, для них, в этом смысле, Договор не писан. Бродяга когда-то попробовал стать жертвой. Говорил, что больно, но пережил. А я боли не боюсь, если надо... Попросить, что ли, чтобы меня помощнички выпотрошили перед идолом? Ты не проследишь?

Это Воин выкрикнул уже вдогонку Громовержцу. Засмеялся. А что еще делать богу? Смеяться. Радоваться. Веселиться... Воин с криком ударил кулаком в дерево. Дерево с хрустом переломилось и повисло на лианах.

– Ненавижу! – закричал Воин. – Ненавижу!

Он ненавидит, подумал Громовержец, продираясь сквозь заросли. Ненавидит. Что? Кого? Людей? Себя? Договор? Или все это вместе? Дерево, лежавшее поперек дороги, Громовержец поддел ногой и отшвырнул в сторону. Во всяком случае – хотел. Он забыл, что в этих проклятых дебрях все переплетено, связано, срослось, почти так же, как во взаимоотношениях богов и людей.

От удара ноги ствол приподнялся, таща за собой прошлогодние листья, лианы и землю. С хрустом вылетело из земли дерево, росшее рядом, комья влажной земли ударили Громовержца в лицо.

Громовержец взревел. Слишком много всего накопилось за последние годы. Слишком долго он копил и прятал в себе обиды, злость, надежды и отчаяния. Ненавижу, кричал Громовержец, ненавижу. Он выворачивал деревья, ломал стволы и обрывал лианы. Метнувшуюся под ноги змею в двадцать шагов длиной он схватил за хвост, раскрутил над головой и швырнул вверх. Вот, пробормотал Громовержец, держите, будет вам летающий змей, только перьями обшейте. Думаете, что рожденный ползать летать не может? Может. Только нужно сильно этого захотеть. И крепко пнуть. Как и всех нас. Крепко пнуть.

Сволочи, ненавижу, ублюдки... за что?., почему?., сколько это будет продолжаться... почему ему – ему – нужно тащить все это на себе, почему ему выпала роль посланца к Ловчему и Хозяину... Хозяин... Чей Хозяин – богов? И Ловчий – богов?

Громовержец ударом ладони отбил половину попавшейся на пути скалы, обломал у глыбы острые края и швырнул получившийся шар перед собой. С влажным хрустом камень вломился в заросли и пронесся на три сотни шагов, сокрушая все на своем пути. Птицы и зверье бросились врассыпную. Громадная пятнистая кошка не успела увернуться – Громовержец ухватил ее за шкирку, поднял над землей и заглянул в глаза.

Зверь повис, безвольно опустив лапы, но в глазах его светилась ярость... Яростный страх. Как у Воина, вспомнил Громовержец. Такой же взгляд – пустой и страшный. Кошка с оглушительным мявом влетела в кусты.

Громовержец остановился. Сердце колотилось, и руки тряслись. И это – бессмертный бог, с усмешкой подумал Громовержец. Подумал, как о ком-то другом, чужом и неприятном. С гадливостью подумал. Что его мучит?

– Что тебя мучит, мужик? – спросил вслух Громовержец. – Что? Чего ты бесишься?

Вот он уже и сам с собой разговаривает. Еще немного... Певец дрессирует крыс. Воин приносит жертвы камню и мечтает покорить Кровавую жертву. Охотница, говорят, где-то в этих местах решила организовать племя независимых баб, свободных от мужской власти. Дура. Кто там еще из богов завел себе милое увлечение? Проще сказать, кто не завел. Мастер не завел. Оно у него было всегда, еще в те времена, когда он был хром и все возился с моделью ковчега. Сколько воды с тех пор утекло!

Они все сходят с ума. Кажется, боги уже сошли с ума.

Громовержец посмотрел на свои руки. Грязь. Провел рукой перед собой, воздух затвердел, превращаясь в зеркало. Ритуальная раскраска, грязь и клочья зелени не могли спрятать усталость, написанную на лице.

Он устал. Он затеял возню с людьми, он решил заставить Хозяина и Ловчего отказаться от Договора. Он честно предложил выход. И эти двое должны понять – либо они примут предложение Громовержца, либо люди сами нарушат Договор. Громовержец не знал, что именно задумали люди и чем это может обернуться для мира. Он надеялся, что Смотрящие за Договором поймут его, Громовержца, правоту. То, как сейчас все расположилось у людей, у христиан, просто создано для этого варианта.